Мрачный нью-йоркский киллер Джон Уик, одетый в строгий костюм, стал главной ролью для Киану Ривза, превращая “Матрицу” и “Скорость” в некое подобие фильмов Джона Ву. Преступники, расправившиеся с любимой псиной Уика в первом фильме, остались в прошлом. В триквеле же Джона Уика ждут новые проблемы: привередливый владелец бутик-отеля, роль которого сыграл Иен МакШейн, процветающий король преступного мира в исполнении Лоуренса Фишборна, а ещё героиня Холли Берри со злобными собаками, кусающими прямо за промежность».

Вам также может быть интересно узнать, что третий фильм в этой ничего не обещавшей киносерии (в постановке Чада Стахелски, дублёра Киану Ривза из фильма “Матрица”) является, и тут вы можете мне довериться, самым жестоким и головокружительным из всех. Он настолько крут, что уже через десять минут после его начала я перестал считать количество убитых и просто начал наслаждаться этой головокружительной бойней. Это ведь кино, в котором сменяющих друг друга головорезов отправляют на тот свет всеми возможными способами: при помощи ножей, костяшек, коленей и, конечно же, оружия. Большого количества оружия. И в самом деле, в третьем “Джоне Уике” столько оружия, что фильм постепенно обретает фарсовость мультиков Текса Эйвери».

Новый фильм – это очередной бойня, устроенная одним человеком (сражавшимся достаточно неуклюже, чтобы всё выглядело реалистично), в которой жертв оказалось больше, чем обычно. Техника Джона Уика достаточно агрессивна – этот стиль придумал режиссёр Чад Стахелски ещё в предыдущий фильмах кирносерии. Уик – персонаж, который, кажется, знает каждый язык из существующих под солнцем, но наиболее выразительной частью его словарного запаса (интересно, что Ривз произносит в фильме, может быть, около ста слов) являются китайское ушу, японское дзюдо, другие виды единоборств и, конечно же, американский Глок… Уик свободно владеет ими».

И действительно, важно подчеркнуть, насколько хорошо сделан этот фильм. С тех пор, как Стахелски дебютировал с первым “Джоном Уиком”, его технические амбиции и способности существенно возросли. Трудно припомнить имена кинематографистов за пределами Азии, готовых вкладывать силы и средства в постановку и детализацию боевых сцен (вместе с оператором Даном Лауссеном и режиссёром-постановщиком Кевином Кавано, Стахелски никуда не торопится, стараясь сделать некоторые из этих сцен по-настоящему красивыми, как, например, локацию со стеклянными стенами, освещаемыми флуоресцентным светом, напоминающую зеркальный зал “Воина Дракона”). Но трудно не ждать от него того, чтобы он начал применять свои очевидные таланты к эпизодам, имеющим реальный эмоциональный вес».