Аль Пачино: «Я видел великие российские фильмы, но брал я из литературы»

Я эти очки ношу, потому что у меня разыгралась аллергия на грим.

На последнем фильме - нет, но однажды я играл рок-музыканта и, конечно, нужна была какая-то особая подводка для глаз. В общем, у меня полились слёзы.

Это большая проблема. Перед моими спектаклями по громкой связи всегда звучит просьба их выключить. Для меня кино - это погашенный свет и два часа, на протяжении которых я только смотрю. И это недетская задача для кинематографиста - заставить нас смотреть на что-то два часа подряд. Это нелёгкая задача, и нам нужна помощь от зрителя. Знаете, люди привыкли смотреть видео, привыкли, что могут поставить фильм на паузу. Они пытаются перенести это на кинотеатры и спектакли. Маленький фильм можно поставить на паузу, а большое кино - нет. Когда ты это понимаешь - воспринимаешь по-другому, кино поглощает тебя. Я сам не так часто уже хожу в кинотеатры, хотя именно так кино и стоит смотреть.

Да, это так. Я сформировался в театре и люблю добавлять его в свои работы - в особенности в те, которые снимаю сам. Иногда даже незаметным, одному мне понятным образом. И порой хочется проверить, может ли фильм передать те же чувства и впечатления, что и игра вживую. Этого можно добиться. Я пока не знаю, как. Но я пытаюсь. Великий английский режиссёр Питер Брук однажды мне сказал, что в самих стихах шекспировских пьес уже заложены вещи, которые мы рождаем на сцене. Поэтому работы Шекспира так хорошо транслируются везде - и в фильмах. У Дэвида Мэмета есть такое. Я помню, в фильме «Гленгарри Глен Росс» у Джеймса Фоули удалось передать этот дар Мэмета. В «Саломее Уайльда» я пытался добиться театральности, моментальной театральности. Один крупный план может рассказать многое.

Я видел великие российские фильмы, но брал я из литературы. Всю жизнь она вдохновляла меня. Великие пьесы, великая проза.