Ситуация, когда вы забираете свой чемодан и улетаете в Америку и там пытаетесь пробиться, не работает. Только когда вы становитесь популярны в своей стране и добиваетесь успеха, вы можете на что-то претендовать там. В моей жизни тогда был “Служебный роман”, который заработал очень много денег – на мой взгляд, это замечательный ремейк. Мой друг в Нью-Йорке дружил с Хейденом Кристенсоном. Я сделал субтитры и попросил друга показать Кристенсену фильм. Через несколько дней после просмотра Хейден написал мне письмо, в котором сказал, что ему очень понравилось кино, и что он был бы рад со мной сотрудничать, если у меня есть такое желание. Я тогда впервые в жизни полетел в Лос-Анджелес, мы с ним встретились и начали обсуждать, а что если мы вместе сделаем кино. А Броуди мы туда затащили, когда у нас уже был готовый сценарий, мы с ним встречались два раза. Эдриан сказал, что он ничего подобного не играл и ему это очень интересно».

Фильм продаётся заранее. Если у тебя играет Эдриан Броуди, он продаётся заранее. Заранее мы его продали, и в принципе он вышел в ноль и я думаю, даже что-то заработал. В штатах изначально это был платформенный релиз – это когда вы выходите в 5-10 кинотеатрах только для того, чтобы репутационно лучше продаваться на онлайн-площадках, таких как Netflix, Amazon и прочих. Фильм замечательно себя чувствует до сих пор на всех этих площадках и продаётся. Мы были на фестивале в Торонто, где участвовали в основном конкурсе. Фильм мы продали за $2 млн такой компании, как Saban Films, так он и окупился. Как это работает. Когда вы объявляете, что снимаете один фильм, не так много народа на вас обращает внимание, я имею в виду бизнес. А когда вы говорите, что снимете 11 фильмов, то вы становитесь игроком на рынке. И то, что сделал Тов Кристенсен – брат Хайдена, он был нашим продюсером, это было желание обратить на себя внимание. Никаких 11 фильмов не существовало. Было только два – «Ограбление по-американски» и «Кутис», в котором играет Элайджа Вуд и который мы продюсировали. На этом всё и закончилось. “Кутис” был на “Сандэнсе”, всё плюс-минус удачно, потому что Торонто и “Сандэнс”, на мой взгляд, – это большие победы для российского продюсера».

“Ограбление по-американски” отлично себя показало на альтернативных площадках, но с ним мы застали момент, когда недорогое мужское кино стало никому не нужно в прокате, – всё кино стало женским и семейным. Когда мы начинали его снимать, то фильмы вроде “Заложницы” или “Воздушного маршала" собирали кассу, но когда мы подошли к прокату, этот пласт уже ушел — на телевидение и в интернет. Всё кино с социальным подтекстом теперь тоже там: от "Карточного домика" до "Настоящего детектива". В кинотеатре сегодня это никому не нужно: в Штатах зарабатывает или очень дорогой аттракцион, или очень местная драма в духе фестиваля "Санденс". А я не американец, я не могу снять американскую драму, как Клинт Иствуд. Я и русскую душу не могу понять до конца, хотя живу в России всю жизнь, а в Америке я вообще чужой. Я думаю, я должен снимать международные истории».

У нас в стране каждая вторая – девушка Бонда. Нужно понимать, что и Оля Куриленко, и Мила Кунис, и Милла Йововович, у которых что-то получилось, они все там выросли. Кто-то с 6 лет, с 10 лет, с 12 лет. Безусловно, если вы эмигрант, приехавший туда в три года, у вас есть все шансы и вы можете покорить мир. Но если вы в 30 лет берёте чемодан и говорите “я получу «Оскар»”, то шансы на это минимальные, это почти невозможно. То есть вы, конечно, будете играть в кино. И Машков играл в кино, и Жижикин играл – ребята играли прекрасных русских злодеев. Я не хочу разбивать ни чьи мечты, но это рационально. И они понимают своё место. И они, в отличие от Саши Петрова, понимают, что “Оскар” не достижим. И опять же нужно понимать, что если вы играете в российском кино, вас никто и никогда не номинирует на “Оскар”. Я тоже хочу получить “Оскар”, все хотят получить “Оскар”. Это нормально. Если вы не хотите, значит, вы не в той профессии либо у вас не те мечты. Может, вы что-то перепутали. Это нормально, мы все приходим в эту профессию из лучших побуждений».

Безусловно, здесь есть элемент политического решения. Я почти уверен — если бы часть коллектива была не гражданами России, а, к примеру, Эстонии, никто бы не обратил на это внимания. Пути прессинга стали более изощрёнными. Россию наказали через Армению. Армения очень редко посылает фильмы на “Оскар”: кажется, за 30 лет было всего четыре таких случая. Естественно, схема не отработана и в документах могли быть технические ошибки. Мне кажется, что оскаровская комиссия просто ими воспользовалась».

Скажу по секрету: никто в Голливуде ответов этих не ждёт. Они даже не знают про наш кинематограф. За исключением пары фестивальных фильмов. Да ещё Тарковский продаётся в киномагазинах. На этом для американцев российский кинематограф заканчивается. И потом — не надо держать нашего зрителя за дурака. Когда люди читают, что российский режиссёр ответил “Интерстреллару”, то, естественно, думают, что именно создатели картины этот “ответ” провозгласили. Возникает диссонанс. Зрители недоумевают, как же это мы решили за $3 млн тягаться с Кристофером Ноланом, у которого бюджет $300 млн? Естественно, они воспринимают это как обман. На деле мы пока ничего не можем противопоставить большому голливудскому кино. Поэтому до зрителя надо доносить: да, это не Нолан, но зато наше. Кино как локальный продукт может существовать, только если в стране развит патриотизм. После таких материалов зрители приходят в кинотеатры и задаются вопросом: “А где, собственно, ответ?” А его не было. Мы просто сделали хороший фильм для России в рамках наших возможностей».