Сняв картину о чести - субстанции нематериальной, уже едва существующей и мало занимающей кого-либо в век комфорта и конформизма, Мизгирёв продемонстрировал и своё романтическое начало, чего от этого мачо-автора мало кто ожидал. Новообретённый романтизм Мизгирева (не путать с сентиментальностью – её в “Дуэлянте” нет, особенно если мысленно отключить музыку Игоря Вдовина) сумрачен и скуп. На фоне повсеместной скользкой тусовочной ироничности, цена которой – рубль в базарный день, это тоже признак силы и мужества режиссёра, чьи работы как стояли, так и продолжают стоять особняком в отечественном кино».

Мизгирёв причудливо переплетает интригу в духе Бестужева-Марлинского или Дюма (без Монте-Кристо тоже не обошлось, герой появляется в Петербурге инкогнито и мстит обидчикам за несправедливое заключение) с философской проблематикой лермонтовского “Фаталиста”, перенося своих героев в универсум Достоевского. Считав всё это с экрана, с изумлением понимаешь, что новейшее российское кино вовсе игнорировало культуру XIX века, из которой мы все выросли. Это едва ли не первый опыт её реконструкции современными кинематографическими средствами, пусть с изрядным добавлением фантазии».

Это не боевик со стрельбой, пресловутый саспенс здесь достигается тщательно выстроенными мизансценами, зловещими нижними ракурсами, тем, что герои больше недоговаривают, чем говорят. Формат IMAX здесь не дань моде, а метод погружения зрителя в кропотливо придуманный мир, который сам по себе завораживает и гипнотизирует».

Уже пару лет бросается в глаза: Алексей Балабанов, не оставивший ни учеников, ни подражателей, становится отцовской фигурой для российского кинематографа. В отличие от Тарковского, Балабанова невозможно воспроизводить напрямую, но элементы его поэтики — по воле или против воли авторов — становятся обязательной частью киноязыка. “Дуэлянт” не исключение (а ведь Мизгирев дебютировал на СТВ). Мёртвая вода, накрывающая Петербург. Кузнецов при Фёдорове почти в той же роли, что Немец при Даниле. Не-брат, становящийся братом. Малые народы Севера как источник силы. Татьяна Патрахальцева, художник по костюмам на “Жмурках”, теперь создающая отдельную сюжетную линию из смены ретро-футуристических шинелей, цилиндров и сюртуков...»

«"Дуэлянт" - это не сюжетный, не драматический, а визуальный опыт. Фильм, предназначенный для IMAX, чтобы рассматривать каждый камешек мостовой и каждую тень, скользнувшую по стене. Чтобы расслышать каждый шёпот в какофонии уличных голосов. Мизгирёв не стал, как в своём прошлом творчестве, создавать картину, выворачивающую тебя наизнанку и запоминающуюся на всю жизнь. Вместо этого он придумал Петербург, которым можно любоваться. Который никто прежде него так не снял. Петербург, ради которого стоит сходить в кино».

Чтобы понять природу антиисторицизма “Дуэлянта”, достаточно всмотреться в Петербург Мизгирёва. В нём дождь не стихает ни на минуту. Буквально льёт и льёт, и это не столько штамп, сколько условность кинокомикса. Представленный парой углов город — частично выстроенный декораторами, частично нарисованный, с угрожающе растущим над Невой скелетом исполинского моста — уже вызвал у критиков ассоциации с Лондоном из гай-ричевского “Шерлока Холмса”. Внешне оправданное сравнение, но в гораздо большей степени Петербург Мизгирёва — это русские Готэм-Cити (город Бэтмена) и Бэйсин-Cити (место действия “Города грехов” Фрэнка Миллера), утрированно беспросветные пространства, где нет такого героя, который был бы безгрешен».