Мы как-то шли от нее как от ребенка. От ребенка, у которого взгляд незамыленный и чистый. У Нади не существует штампов, навязанных обществом или окружением.

Фёдор Сергеевич доминирует настолько, насколько ему позволяет его обаяние, его харизма, и он, конечно, очень интересный человек. Он никогда не вмешивался в процесс, никогда не позволял себе делать какие-то профессиональные замечания, как-то брать на себя инициативу. Этого не было никогда.

Он действительно профессиональный актёр. Если говорить, что, там, ангел крылом коснулся, талант, да? Ну, он есть. Другое дело, так сказать, как он раскрывается и где есть возможность применить это? Конечно, это его роль.

У нас совершенно потрясающие художники, и все то, что они нашли – все вещи, которые нас окружали, детали интерьера, какие-то личные вещи – это всё абсолютно оттуда. И когда попадаешь в такое место, по-другому начинаешь себя ощущать. Например, для Нади, для моей героини, ей даже чулки фильдеперсовые сшили… их не видно, но, чувствовала я себя иначе.

Там огромное количество деталей и того времени, и деталей, которых не было тогда, а скажем они больше принадлежат современному миру. Персонаж фильма общается с другим героем фильма путём, ну скажем так, скайпа. Но только это скайп в виде деревянного телевизора с мигающим изображением черно-белым, которое потом как-то стабилизируется... Есть камера слежения, но она такая, как выглядеть могла тогда. Да, такая гигантская штуковина, которая поднимается из автомобиля, настраивает что-то, выхватывает, обратно исчезает. И автомобиль, на котором написано «рыба», «вино», «молоко» куда-то там уезжает.