На пороге страха
Документальный фильм
удивление - 100%
Отзывы
Сергей Сычёв Автор Фильм Про
26.11.2014 16:26
«На пороге страха». Рецензия «Фильм Про»
Последний фильм Герца Франка – его ждали очень давно, пересматривая старые картины ведущего отечественного документалиста, гадая, каким будет «На пороге страха», над которым Франк работал последние десять лет своей жизни. Теперь этот фильм можно посмотреть и убедиться: в нашем документальном кино Франк так и остался непревзойдённым по смелости и философской... читать дальшеПоследний фильм Герца Франка – его ждали очень давно, пересматривая старые картины ведущего отечественного документалиста, гадая, каким будет «На пороге страха», над которым Франк работал последние десять лет своей жизни. Теперь этот фильм можно посмотреть и убедиться: в нашем документальном кино Франк так и остался непревзойдённым по смелости и философской глубине своих картин. «На пороге страха» - уникальный фильм об уникальных людях, снятый уникальными авторами. 4 ноября 1995 года 26-летнийстудент-экстремист Игаль Амир убил премьер-министра Израиля Ицхака Рабина. Мотивом для убийства стали действия Рабина в отношении израильско-палестинского конфликта, которые израильские ультраправые посчитали предательскими. Игаль Амир сел в тюрьму на пожизненный срок. Его ненавидит весь Израиль. Но была семья русских иммигрантов-правозащитников, которая захотела навещать Амира у него в тюрьме. Мужа не пустили, а жену, Ларису, пустили. И началась самая скандальная история любви во всей истории возрождённого израильского государства. Лариса, мать четверых детей, влюбилась в Игаля Амира, ушла от мужа, вышла замуж за главного заключённого страны и даже родила от него сына. Шаг за шагом мы наблюдаем за развитием отношений Игаля и Ларисы, но уже знаем, чем всё кончится, - не только потому, что в течение всего фильма слышим, как Игаль рассказывает своему сыну по телефону истории на библейские сюжеты. Просто эту историю уже знают далеко за пределами Израиля. Рубрика «Парадокс» для программы «Индустрия кино» - о фильме «На пороге страха» Такого не бывает – по крайней мере, если бы кто-то выдумал такой сюжет, никто не взял бы сценарий по причине неправдоподобия. Но у Герца Франка все фильмы – из разряда «такого не бывает». Ещё в 60-е он снял невероятный по тем временам фильм «Без легенд», где главный герой, экскаваторщик, уже умер, и о нём рассказывают его знакомые, причём выясняется, что ударник труда был совсем не тем человеком, которым хотел казаться. Он не был героем-танкистом, постоянно выдумывал свои подвиги, далеко не идеально вёл себя с друзьями – сложный был человек. Врун или всё-таки герой, интересует Герца Франка? А что нового появилось в душе маленького ребёнка, который смотрит спектакль? Мы непрерывно смотрим на этого мальчика в фильме «Старше на 10 минут», и за эти десять минут съёмки на лице ребёнка отражается множество переживаний, которые больше никогда не повторятся и которые каким-то образом станут неотъемлемой частью его самого. Только вопросы, на которые нет ответа, стоят того, чтобы делать фильм. Более того, сам Франк не раз утверждал, что для него есть только две серьёзные темы – рождение и смерть. Добавим всё-таки сюда и любовь. Дальше начинается невероятное. Герц Франк снял обычные роды в обычном роддоме и превратил их в поэтическое высказывание о любви и плоде этой любви, «Песнь песней» - незабываемое зрелище. «Флэшбэк» - фильм-исповедь, рефлексия над сделанным и не сделанным в жизни, над собственной смертью, которая где-то совсем рядом, - и Франк заставляет своего друга снимать, как самому Франку делают операцию на сердце, а потом комментирует её за кадром. Особенно же Франка мучала тема преступления и преступника. Для «Запретной зоны» он снимал малолетних бандитов, с которыми пытаются работать в трудовых лагерях. Он в течение года ходил в камеру убийцы-смертника и беседовал с ним в «Высшем суде», показывая, как менялся этот человек в ожидании своей казни и как государство отправляло на смерть внутренне совсем другого человека. Он снял «Жили-были семь Симеонов» о самом диком в истории человечества захвате самолёта, который пытались осуществить дети-музыканты со своей матерью. В результате почти все они погибли. И, кажется, во всём СССР только Герц Франк попытался понять, можно ли их считать преступниками. «На пороге страха» - фильм, который по-своему венчает творческие и интеллектуальные поиски Герца Франка. Конечно, он ухватился за удивительную историю Игаля Амира и его возлюбленной Ларисы, потому что здесь была квинтэссенция всего, что волновало режиссёра. Смерть и рождение, любовь, преступление и – общественное мнение, которое для Франка тоже важно как нечто, от чего можно оттолкнуться, с чего начать спор. Поэтому в фильме так много записанных на улице реплик израильтян, большая часть которых ненавидит Игаля Амира, не понимает, почему ему разрешают брак в тюрьме, от которого у него ещё и сын рождается. Эти люди ненавидят Ларису, чужестранку, которая впуталась во внутреннее дело Израиля. Ненавидят её детей, так что одну дочь в фильме даже пришлось «закрасить» во время интервью, иначе у неё могут быть очень серьёзные неприятности. А Франк, выслушав каждого, снова и снова останавливается и вопрошает. Можно ли считать Игаля Амира преступником, если он поступил, как подсказывали ему сердце, патриотизм и религиозные убеждения? Что такое «преступление» вообще, существует ли оно объективно или таковым его признаёт только общество? Ведь не случайно в фильме подчёркивается, что Игаль Амир не раскаивается в убийстве, поскольку вся история еврейского народа оправдывает убийства во имя нации и Земли обетованной. Будут ли Игаля Амира считать преступником следующие поколения евреев, совсем не известно, да и мало интересует Амира, убеждённого, что он выполнил свой долг. На что Игаль, как осуждённый, имеет право и на что – нет? Могла ли бы случиться любовь Игаля и Ларисы, если бы он не был известным преступником? Чего стоило для этих двоих, прежде всего для Ларисы, добиться того, чтобы брак состоялся и чтобы Игаль по телефону рассказывал сыну свои истории? Фрагмент фильма «На пороге страха» Герои фильма вынуждены так или иначе попытаться ответить, что такое «любовь», «смерть», «рождение», «жизнь», «преступление». Но это не ответы Франка, потому что себе он оставляет только сами вопросы. Он мечется и до последних своих дней не знает, имеет ли он вообще право настолько глубоко проникать с камерой в жизни этой странной пары. Он только уверен, что что-то в обществе устроено не так, и мы уверяемся в этом, глядя на отношения Игаля, террориста, экстремиста, религиозного фанатика, с Ларисой, которая бросила мужа и обрекла своих детей (всех, не только сына Амира) на то, что всю жизнь им будут плевать в лицо за связь их матери с врагом народа. Всё так, но когда мы видим, как Игаль Амир объясняет в суде, что он любит Ларису и поэтому хочет на ней жениться, что-то не позволяет нам долее осуждать его. Наши глубочайшие убеждения вдруг кажутся перед этой зафиксированной реальностью чудовищными и глупыми стереотипами. Франк этого и добивался, но был слишком скромным, чтобы замещать эти стереотипы другими. Его задачей было – снять фильм. Герц Франк, как мы знаем, фильм закончить не успел: он умер в марте 2013 года. Но за несколько лет до этого ему начала помогать снимать этот фильм Мария Кравченко, молодой российский документалист. Она переехала в Израиль со своей семьёй, и там Виталий Манский познакомил её с Герцом Франком. Кравченко из помощницы Франка скоро превратилась в полноправного соавтора фильма, ей после смерти Франка достался отснятый материал – и досталось полное отсутствие денег на то, чтобы закончить эту картину. Из-за этого работа растянулась ещё на год. Деньги в фильме, в основном, российские (преимущественно - личные средства Виталия Манского) и латвийские: в Израиле, разумеется, трудно было убедить людей, что нужно вложиться в фильм о человеке, которого ненавидят 99% евреев. Хотя израильская помощь в небольшом размере у фильма всё же имеется. Обычный документалист не справился бы с материалом вовсе, да и Франк с ним вряд ли стал бы так тесно сотрудничать. Но Мария Кравченко до работы с Франком снимала далеко не обычные фильмы. «Собиратели теней» - это путешествие Марии Кравченко в мир её детства, в Чечню, где она родилась и выросла и откуда её, как и многих других её ровесником, выгнала война. Философское роуд-муви, если говорить в терминологии игрового кино, personal documentary – если неигрового. В фильме есть и разорённая Чечня, и хорошо устроившиеся в Москве молодые чеченцы, для которых их родина осталась где-то далеко позади, и они не очень хотят туда возвращаться. В другом своём фильме «Части тела» Кравченко рассказывает о футбольной команде чеченских юношей, которых война сделала калеками. Они тоже части тела страны, и как их части их собственных тел оказались оторваны, так и они сами, молодые спортсмены, ощущают себя где-то на обочине жизни, но борются за то, чтобы оставаться полноценными людьми. Пусть хотя бы ощущать себя таковыми. Трейлер фильма «На пороге страха» Разумеется, режиссёр такого склада оказался близок Герцу Франку, и по финальной версии «На пороге страха» ощущается, что его делали два единомышленника, но всё же два разных человека – разные мировоззрение, опыт, возраст, всё разное, если подумать. В фильм вошёл даже их спор, в котором понятно, что для Франка важнее всего от частной истории Игаля и Людмилы восходить к общим, философским вопросам, а Мария Кравченко предпочитает сосредоточиться на локальной истории любви, чтобы остальное зритель додумал сам, - более современный вариант, но совсем не франковский. Франк наверняка снабдил бы фильм своими закадровыми размышлениями, углубляющими конфликт, дополняющими то, что удалось снять. Кравченко старается ограничиться поясняющими титрами, чтобы не давить на зрителя, и лишь если удалось записать в кадре Франка, который сам рассуждает о фильме, бережно вставляет эти рассуждения в картину. Кравченко мыслит динамично, поэтому она почти не оставляет в фильме тишины, и мы почти всегда слышим либо слова героев, либо специально написанную музыку. Чтобы фильм получил отчётливый ритмический рисунок, Кравченко аккуратно и регулярно расставляет записанные телефонные разговоры Игаля Амира с сыном, и возник некий единый драматургический стержень. Герц Франк вряд ли бы ограничился даже двумя часами экранного времени после десяти лет съёмки – Кравченко сгустила повествование до часа и двадцати минут. Так воздействие сильнее. Кравченко всегда думает о зрителе, и если есть риск, что зритель отвернётся от экрана, то она скорее пожертвует материалом, чем аудиторией. Может, поэтому фильм стало ещё интереснее смотреть. Мария Кравченко ведёт с Герцом Франком экранный диалог, и мы приглашены на эту беседу в качестве не просто наблюдателей, но и участников. Речь не о террористе и его личной жизни, а о нас со всеми нашими «тараканами». Дальше всё просто. Что делает этот фильм главным (пока) событием русской документалистики этого года? То, что точек зрения - множество, а правда – она где-то в кадре, и первым её успел снять Герц Франк. Ему на это понадобилось десять лет, а нам будет достаточно полутора часов, если мы ещё не совсем разучились видеть. Российская премьера фильма состоится на открытии «Артдокфеста» - 2014. Сергей Сычёв