Илья Лагутенко: «Если вам нравится чья-то музыка, это ещё не значит, что вам с её автором надо стать друзьями»

Это эксперимент, и мне он нравится. На мой взгляд, наши фильмы – о культурных различиях. Я – японский рок-музыкант, Илья – российский. Так что дело тут не в музыке, а в странах, в их истории и культуре, тут есть что сравнить. Понимаете, вот, у нас, например, есть традиция харакири. У меня отец так покончил с собой, я об этом в фильме рассказываю и объясняю, что я против самоубийств. Но в течение столетий в Японии было принято кончать с собой, иногда, скажем, во время Второй мировой войны, это принимало массовые масштабы, вы ведь знаете про камикадзе? Вот, в фильмах, которые как бы о рок-группах, рассказывается о таких культурных особенностях.

Ну, наш-то фильм – это такая непретенциозная история, он даже не совсем о группе «Мумий Тролль», если честно. То есть, это просто фильм о группе из какого-то далёкого уголка Земли, и тут разницы между Владивостоком и деревенькой в ЮАР вообще никакой нет. Представьте только, в мире прямо сейчас одновременно существует несколько миллионов музыкальных групп. Сколько из них вы знаете? Сколько из них делают туры? Сколько добиваются славы, хоть какой-то? Несколько тысяч? А ведь все они занимаются одним и тем же делом, хотят одного и того же. Поэтому мне показалось правильным представить фильм о нас как комедию, посмеяться мечтам о звёздной славе, «Грэмми», а заодно понять, как мы сами относимся ко всему этому. Какое это к нам лично имеет отношение. Поэтому фильмы о наших группах полностью отличаются друг от друга, вообще не похожи, но они для людей в России и в Японии, которые уважают друг друга, но совсем не знакомы. Давайте это признаем. Красная площадь и водка – это ведь практически всё, что все знают о России, но мы не ходим на Красную площадь, да и водку уже давно никто так не пьёт. Ну, правда, это как про японцев все у нас знают только то, что у них есть харакири и что все японцы едят суши.

Но мы, правда, едим! (смеётся)

За последние двадцать лет мне много раз предлагали сделать фильм о группе. Я спрашивал их, что они хотят снимать, а они говорили, что будут просто ходить за мной с камерами. Нет, это мне не подходит, говорил я. Так получится ерунда какая-то. Я хотел нормальный сценарий, идею, чтобы я заранее представлял себе результат. Но когда я обо всём этом просил, эти ребята исчезали навсегда и не перезванивали больше. В конце концов, я решил, что, видимо, придётся всё сделать самому, раз уж я так и не встретил человека, который бы понял природу «Мумий Тролля».

А чего вы ожидали? На самом деле, все годы, в течение которых создавался фильм, я всё пытался понять, что это такое мы затеяли и нужно ли это кому-нибудь. Нужно ли это мне как зрителю, в конце концов? Изначально перед нами был только один факт: предложили отправиться в кругосветное путешествие. Можно поехать или отказаться. Можно было поехать мне одному и отдыхать всю дорогу, свесив ноги с палубы. Но мне показалось, что нельзя упускать шанс вытащить всю группу в плавание и записать на корабле альбом. Откуда-то сразу возникли телевидение и спонсоры, которые очень обрадовались возможности сделать из этого красивую историю, снять кино. Я сразу отказался, потому что мне не хотелось работать в такой ситуации. Я сам по себе довольно закрытый человек, у меня небольшой круг общения, лишних людей вокруг себя я не очень люблю. Зачем мне нужны все эти камеры вокруг? Мы не очень публичные люди и не очень хотим делиться тем, чем не стоит делиться. Но мы готовы поделиться эмоциями от того, как мы живём и что делаем. Так что пришлось придумать мокьюментари. Но всё много раз менялось, и то, что снял в итоге американский режиссёр Дэнни Дрисдейл, мне пришлось много раз переделывать, и особенно это коснулось языка, потому что в фильме говорят то по-русски, то по-английски, и всё вместе очень трудно как-то увязать. Что-то просто потерялось при переводе, так что английскую версию ещё надо переработать – на основе российской версии. Мы с Дэнни не просто ругались, мы ненавидели друг друга во время этой работы. Мне всё время казалось, что его команда как-то тормозит, а им казалось, что я недостаточно ясно говорю, чего я хочу. Вот тут-то и вступили в силу те культурные различия, о которых размышлял Йошики. Но мы всё преодолели.

Я в своём фильме старался быть только персонажем. Понимаете, фильм слишком драматичен, в нём слишком много смертей, включая самоубийство моего отца. А ещё секта, в которую загремел наш вокалист Тоши. Я вообще не хотел в нём принимать участие, всё это слишком болезненно, слишком живо для меня. Но мы с моим американским агентом решили, что этот фильм кому-то может помочь. Кто знает, возможно, он спасёт чью-то жизнь или просто вдохновит кого-нибудь. Итак, я согласился, но не стал ни режиссировать, ни продюсировать фильм, потому что мне достаточно было начать смотреть материалы – и меня захлёстывали эмоции, я буквально рыдал. Поэтому я просто доверился режиссёру и продюсеру.

Очень ведь сложно объяснить, кто ты такой. Скажем, в Японии нашу группу знают 99% людей. Не обязательно любят, но знают точно. А нам был нужен кто-то, кто начнёт изучать нас с нуля, чтобы вместе с нами постепенно прийти к одним и тем же выводам.

У меня был тот же принцип, но по другой причине. Я уже говорил, что в России мне постоянно предлагали снять фильм, но проблема была в том, что люди уже заранее представляли себе какого-то своего «Мумий Тролля», какого-то собственного Лагутенко. Не знаю, откуда они всего этого набрались, но я хотел просто фильм про некую маленькую музыкальную группу из ниоткуда, которая чего-то хочет, но не знает, что делать. Дэнни Дрисдейл не был известным режиссёром, самое известное, что он снял до встречи со мной, - это клип Rut для группы The Killers. Но было понятно, что он мыслит визуально и очень интересно. Я нашёл его и спросил, хочет ли он отправиться со мной в кругосветку, и он сразу сказал: да, погнали! Он сказал, что возьмёт маленькую команду и будет снимать кино, если мы всё оплатим. Я согласился.

Меня обычно камера провоцирует на то, чтобы запретить снимать дальше. Мне всё время кажется, что оператор работает плохо, медленно, снимает не то, что нужно. То же и с фотографами. Почему они всё делают так медленно? Ну, если ты знаешь, как это делать, так делай быстро – и иди! Поверьте, я знаю таких людей, просто их мало, и их надо ещё постараться разыскать. Если бы мне встретился оператор, который заставил бы меня забыть о своём присутствии, я бы был счастлив возможности работать с ним. А пока я всё время должен говорить им, что делать.

А мне просто уже давно всё равно, потому что меня постоянно, почти круглосуточно снимают уже много лет, так что я уже никак не реагирую. И на провокации не ведусь.

Однажды я спросил Дэвида Боуи, где грань между ним настоящим и его сценическим образом. А он сказал, что для него эта разница не очень заметна, так что он не может ответить. Я никогда не пытался создать какой-то образ и соответствовать ему. Во мне нет ничего загадочного. Я просто пытаюсь быть самим собой. Другое дело, что у меня в жизни много всего случилось. Не у каждого десятилетнего мальчика отец кончает с собой. Но все безумные драмы моей жизни в итоге сделали меня тем, кто я есть. Так что я пытаюсь жить как можно более нормальной жизнью, а люди считают меня чокнутым и что-то придумывают. Но я не пытаюсь делать из себя никакой загадки, это точно. Другое дело, что кто-то соглашается просто сидеть и принимать всё как есть, а я всегда рушил препятствия, которые мешали мне жить, я всегда задавал неудобные вопросы, я много раз думал о том, чтобы покончить с собой. Но в итоге я здесь, я жив, хотя это далось не так легко.

Вообще, мифологизировать музыкантов люди склонны до тех пор, пока не столкнутся с ними лично или просто не узнают о них чуть больше. Когда я был мальчишкой и читал о рок-звёздах в журналах, я чего только о них ни придумывал. Каждая обложка альбома – уже повод для фантазии. За последние двадцать лет я так или иначе встретился со всеми идолами своего детства и обнаружил, что они – самые обычные люди, они ни во что не играют, они не придумывают себя. Они просто такие. Самое смешное, что чем человек честнее с самим собой, тем больше мир восхищается им и приписывает ему что-то невероятное. Не знаю, почему так, в харизме тут дело или нет, но просто некоторые люди классные, а некоторые нет, вот и всё.

С Боуи я знаком не был, да и вообще я не уверен, что ты должен прямо вот так стремиться узнать кого-то, понять его досконально. Вообще, я не большой фанат близких отношений, особенно с тем, кто когда-то изменил твою жизнь. Может оказаться, что в жизни они не очень приятные типы, но я всё равно очень люблю то, что они сделали. Может, человек, который придумал ваш диктофон, был так себе тип, но вы же пользуетесь его изобретением. То же с музыкой. Если вам нравится чья-то музыка, это ещё не значит, что вам с её автором надо стать друзьями.

Нет, просто поверьте: если вы любого из этих ребят увидите в кофейне, вы их сразу узнаете. У меня такое не раз было, я – знаю.

А мне кажется, это уже давно случилось, много лет назад. В СССР голливудское кино было запрещено, но ещё ребёнком я помню, как мы ходили смотреть японские мультфильмы типа «Корабля-призрака» и «Кота в сапогах». Интересно, как это было: сидели такие люди в пиджаках, работники советского Минкульта, и думали, что бы такое выпустить для развлечения публики. И вдруг – Япония! Почему бы нет? Отношения с ними не такие уж плохие, давай выпустим! И популярность у аниме была просто огромная, полные залы. Я «Корабль-призрак» смотрел в кино раз десять. Все эти роботы и монстры у меня с того времени навсегда засели в подсознании. И были разные жанры аниме, да и японские фильмы тоже выходили. А теперь есть интернет, и японские мультфильмы и манга доступны вообще любому человеку, они стали частью молодёжной культуры. Но это всё только начало знакомства с культурой, потому что Япония – это не аниме. Надо это понимать. Они живут очень трудной жизнью, она не такая, как в России, но она тоже очень непростая. Большие города, специфическая трудовая этика – много всего, что нас поражает и что мы уважаем, хотя и не очень понимаем. Но нас всё равно надо стремиться узнавать как можно больше о других культурах, пусть по чуть-чуть, но делать это постепенно, постоянно, потому что мы от этого лучше становимся.

А я со своей стороны хочу сказать, что мне безумно интересна Россия. Я уже четвёртый раз приезжаю сюда, и хотя я постоянно шучу про водку и икру, но я за это время много узнал и много понял, подружился со многими очень интересными русскими людьми и хочу продолжать это знакомство.