Фёдор Бондарчук: «Мы привыкли к комиксам, мультфильмам, фантастике. А здесь - окопная правда»

Сейчас, спустя многие годы, пытаясь ответить самому себе, стал бы я снимать этот фильм, не имея технологических возможностей, я понимаю - без этого визуального решения и не пустился бы в такое путешествие. Меня будоражило желание стереть границу между экраном и зрительным залом. Все, например, вспоминают «Аватар» - это действительно, как Стивен Спилберг говорил, не просто фильм, а новая вселенная. Поэтому я всех убеждал, что нужно снимать в формате IMAX. Сначала нам казалось, что это невозможно - было 200 пунктов против подобных съёмок: это слишком тяжёло, дорого, мы не уложимся в график... Но я понимал, что это стоит попробовать, такого мы ещё не видели.

Это не только прекрасное изображение, но, самое главное, – это ощущение сопереживания, сопричастности. Зритель получает возможность попасть на площадь с известным фонтаном «Бармалей», пройти мимо гастронома, известного по фотографии из школьных учебников, где пленили фельдмаршала Паулюса. И «отмахнуться» от пепла Сталинграда. Но работа в 3D-формате невероятно сложна. 12 часов смены ты работаешь в специальных очках. И это нужно не просто для развлечения, а для ощущения погружения в атмосферу. Правил и ограничений было огромное количество, не существовало второстепенных деталей. Мы отдельно искали песок и пыль волгоградские, чтобы довести военную форму до того состояния, в котором она показана в фильме. Надеюсь, мы сделали всё для того, чтобы возникло ощущение присутствия в данной исторической эпохе.

Это сначала не планировалось. Однако сейчас известно, что в ноябре фильм выйдет в Китае, это беспрецедентный случай. Американский прокат будет до конца года. Но это, в первую очередь, картина для России. Мы не создавали карикатурных персонажей, пузатых немцев, на которых были сами воспитаны. Эта военная машина была лучшей армией в мире, что только увеличивает наши заслуги. Мы выиграли не у толстых очкариков, а у настоящих воинов. Военная драма – это такая территория, что, как говорится, пан или пропал. Мы привыкли к комиксам, мультфильмам, фантастике на большом экране. А здесь - окопная правда. Дико интересно, как это воспримет зритель.

В первую очередь, нужно говорить о технических характеристиках. Но, конечно, важна и история, эмоциональная составляющая. В конвертацию нужно вложить $3 млн. - так что у нас дикая ответственность за результат. Но мы убедили американцев.

Существует мнение, что Вторую мировую войну выиграли американцы. Однако люди образованные знают, что после сталинградского сражения в мире родилась сверхдержава СССР. И мир колоссально изменился. Американцы это знают, но вряд ли будут снимать об этом кино, это мы должны делать. У нас всех в подсознании осталась память о Второй мировой, она проходит через поколения. Наша задача была - убедительно и понятно показать картину войны. Наш фильм можно смотреть и без перевода, и без субтитров, его смысл всё равно будет ясен.

Я помню день, час, даже погоду, когда с отцом разговаривал про его службу. Он фронтовик, но немца не видел. Перед школой, когда мне было семь лет, я провёл всё лето на съёмках «Они сражались за родину», где вся группа в сговоре ходила в гимнастёрках, не снимая их никогда. Они выходили с площадки, но всё равно оставались в образе. А дедушка моей жены Светланы жил с осколком в голове, это, можно сказать, «материальное» воспоминание. Понятно, что наши внуки уже не застанут это ощущение. Но у нас оно сохранилось с детства.

Когда я сидел на сборочном пункте в армии, рядом со мной мои сверстники писали заявления уйти добровольно в Афганистан. Однажды, спустя годы, мой товарищ журналист спросил меня: «У тебя нет ощущения вины за то, что ты там не оказался?» Я задумался и сказал: «Есть, если быть откровенным». В Афганистане у меня воевало много друзей, товарищей. А меня там не было - и возникает чувство вины. В любом случае, это очень личные истории.

Мы заказали целую партию пеноблоков на заводе, куда намешали краску характерного кирпичного цвета. А потом выдалбливали из них кирпичи. Подготовительная работа могла показаться сумасшествием - люди сидят в респираторах и точат кирпичи. Но всё это делалось для убедительности истории.

Единственный артист, который попал на съёмочную площадку ещё во время написания сценария, это Дмитрий Лысенков, с которым я встретился на съёмках проекта канала «Россия-1» «Белая гвардия». Я играл Полянского, а он Русакова. И я был потрясён молодым петербургским артистом, его подготовкой. С одной стороны, он ни на кого не похож, с другой - напоминает Ивана Охлобыстина. В остальном же - длительные кастинги. Невероятно впечатлила Мария Смольникова, которая сыграла роль Кати, - я думаю, она станет большой актрисой.

С Томасом мы сговорились, что не играем карикатуру. Он провёл невероятную подготовительную работу: взял на себя ответственность переписать немецкие реплики в соответствии с нормами языка 70-летней давности. Томас и Пётр на площадке намеренно избегали друг друга, обходили стороной. Причём остальная съёмочная группа общалась с ними абсолютно спокойно.

Разумеется, они очень переживают. С одной стороны, уже прошло около 70 лет, с другой - для истории это ничтожный срок. Нацизм воспринимается как вирус. Для нацистов нет сопереживания, нет жалости. Так что восприятие Томаса было неоднозначным, сложным.

Мы много времени провели там. Мы хотели снять фильм в Волгограде, но это сложно, ведь на этом месте сейчас абсолютно другой, новый город. И в плане логистики всё затруднительно. В Волгоград нужно ездить всем - только тогда ты поймёшь, что это за место, какая у него энергетика. Мы сделали множество фотографий Волгограда, побывали в музеях, говорили с ветеранами. У нас сохранились многочасовые записи этих разговоров.

Хорошо, что вы заметили. Мы обозначаем в повествовании, что это ноябрь. Но я хотел создать ощущение одного адского кошмара. Нет там утра, вечера, бодрствования, приёма пищи. Всё происходит как бы вне времени, как вы сказали.

Я не знаю, будет ли у меня ещё подобный опыт, как на съёмках «Сталинграда». Но для меня работа в кинематографе как смысл жизни.