Три истории первого дня Венеции
Фильмы Полански, Мадонны и МакЭлви исследую жизнь с «чёрного хода»
Уже первые венецианские показы наглядно демонстрируют, какую высокую планку взял фестиваль в этом году. Очень сильный фильм снял Роман Полански. Непростую историю сумела раскрутить Мадонна. Свою новую картину лично представил документалист Росс МакЭлви. Разные режиссёры, ещё более разные фильмы, но каждый пытается заглянуть в сокровенное.
Три истории первого дня Венеции
Персонажи Джоди Фостер и Джона Си Райли представляют собой интеллигенцию, герои Кейт Уинслет и Кристофа Вальца - циничных правдорубов и тоже далеко не дураков
Поводом для встречи стало то, что мальчик из одной семьи (его в эпизодической роли сыграл сын Полански Элвис) ударил палкой мальчика из другой. Теперь нужно выяснить, кто на самом деле виноват и что делать. В искромётных диалогах и невероятных ситуациях фильма следует увидеть не только блестящую бенефисную игру всех актёров, но и высказывание самого Полански. Явно имея в виду старое обвинение в изнасиловании девочки-подростка, он здесь упирает на то, что в каждом проступке всегда много виноватых, а если уж разобраться по-честному, то окажется, что любой, даже самый примерный гражданин, поставь его в некоторые обстоятельства, немедленно сбросит маску и окажется весьма неприятным существом.
Для Полански сделать "Резню" - это в некотором смысле возвращение к себе молодому, когда он делал свои ранние скандальные картины.
«Нож в воде» (Nóz w wodzie) - это критика показной цивилизованности. «Отвращение» (Repulsion) и «Жилец» (Tenant) - та же клаустрофобия. «Что?» (Che?) - ощущение, что ты почему-то не можешь покинуть определённое место и людей. Такой ренессанс можно только приветствовать, хотя кому-то лента может показаться несколько старомодной и театральной. Дескать, такой жанр себя исчерпал, так что даже Михалков в «Двенадцати» побоялся "замкнутого пространства" в кадре и смонтировал комнату основного действия со сценами, снятыми в других декорациях.
Спорить тут бессмысленно, это вопрос вкуса. Но посмотреть картину Полански и составить собственное мнение, мы всё же советуем. Хотя бы потому, что весь кинематографический мир сочувствует человеку, которого однажды соблазнила некая лолита и который за это вынужден расплачиваться уже тридцать лет. Уже из-за этого фильму могут дать некую существенную фестивальную награду – так не раз бывало на крупных киносмотрах. Хотя фильм и сам по себе заслуживает поощрения. Так что если какой-то приз Полански и достанется, то потом можно будет спорить об истинных причинах его присуждения.
Фильм Мадонны требует терпения
Картина Мадонны «МЫ. Верим в любовь» (W.E.) - это попытка разобраться в любовной истории короля Англии Эдуарда, который отказался от престола ради женитьбы на дважды разведённой американке. Об этом скандале много всего написано и рассказано. Мы недавно видели одну из версий истории в фильме «Король говорит!» (The King's Speech).
Но Мадонна впервые решила рассмотреть всю интригу с точки зрения самой американки. На самом деле, американок и любовных историй в фильме две. Первая – это та самая Уолли, которая окрутила Эдуарда, а вторая – тоже Уолли, только живёт она в наши дни и одержима своей тёзкой.
Две сюжетные линии развиваются параллельно, и Мадонна ко второй половине фильма начинает с ними справляться. Она - режиссёр пока неопытный, и ей это простительно. Нужно только потерпеть полчасика невнятности, а потом всё станет понятно. Это мы к тому, что на венецианском показе картины после первых десяти минут многие в возмущении убежали из зала, а поступать так не всегда правильно.
Мадонна высказалась в этом фильме о нелёгкой женской судьбе: живёшь с мужем, а он тебя бьёт (избиения женщин показаны с особым смаком), не любит, изменяет, не хочет от тебя детей и, вообще, плевать на тебя хотел.
В такой ситуации куда хочешь убежишь - хоть к принцу, хоть к русскому охраннику. Этот охранник, кстати, подан очень натурально, хотя над его русским языком остаётся только хохотать. Такой романтичный в душе дуболом, который, если что, может и голый зад в камеру показать (если можно было бы предположить, что Мадонна видела наш российский «Самый лучший фильм», этот кадр вполне читался бы как цитата).
Одно из важных достоинств фильма для женской аудитории составляют наряды и драгоценности, которые обе Уолли с удовольствием примеряют и носят в кадре. Чувствуется, что фильм снимала женщина, которая знает в этом толк.
МакЭлви создаёт фильмы-исследования человеческой природы
Структурно его фильмы выглядят так. Случается какое-то происшествие в семье МакЭлви, например, у его жены произошёл выкидыш. Режиссёр в шоке и не знает, как справиться с этой трагедией. Он «отматывает» домашние плёнки назад и пытается вспомнить, какие ещё смерти были в его семье и как он на них реагировал. Он ведёт интервью со своими родными, пытаясь понять их чувства. Он узнаёт другие мнения на этот счёт у всех, кого встречает, а для этого, как правило, отправляется в путешествие. В результате получается не нарциссический фильм о самом МакЭлви и его неродившемся ребёнке, а философское эссе о месте смерти в нашем сознании. Неизменно режиссёр выбирает такие темы, которые важны для каждого человека.
В новой картине отправной точкой становится переходный возраст сына МакЭлви и конфликт, который из-за этого возникает между подростком и отцом. Режиссёр не в силах решить этот конфликт, и пытается вспомнить свою молодость. Он отправляется во Францию, где работал молодым, пытается найти старых знакомых. Он обнаруживает, что все сведения, которыми он располагает о юности, - это фотографии, «запомнившие» те годы. Но оказывается, что его собственные воспоминания не совпадают с фотографиями, причём то же самое можно сказать и о тех людях, которых он встретил. Они тоже всё помнят иначе, и у них тоже есть фотографии. И МакЭлви приходится искать иные, более традиционные подходы к собственному сыну.
У МакЭлви получилось эссе о человеческой памяти и о том, что все попытки её зафиксировать обречены на неудачу. Мы не можем понять своих близких, используя свои воспоминания.
Будучи человеком ироническим, МакЭлви не удержался от того, чтобы кольнуть в своём фильме Майкла Мура. Их первые фильмы - «Марш Шермана» (Sherman's March) и «Роджер и я» (Roger and Me) - вышли одновременно. Но фильм Мура, хоть и был менее радикальным (а может, именно поэтому), стал началом сверхуспешной карьеры своего автора, который теперь для всего мира является символом американского неигрового кино. А «Марш Шермана» стал вехой, положил начало новому направлению в кино, названному «личной документалистикой», но сделал МакЭлви авторитетом лишь среди профессионалов.
Впрочем, этот режиссёр никогда не гнался за славой. Он потихоньку выпускает по фильмы, раз в пять - шесть лет, но уважение и почёт растут в его случае не в пример муровской скандальной славе. А пошутить над высоко занёсшимся коллегой - это маленькая слабость, которую может себе позволить великий художник, которым МакЭлви, безусловно, является. Венеция его новую работу приветствовала бурными овациями и стоя.
1206 просмотров
0 комментариев