Ещё в студенчестве был интерес что-то делать, во время обучения в ГИТИСе я делал какие-то актёрские отрывки. Но, естественно, я рот не разевал на режиссуру, не считал, что мне хватает мозгов, опыта и всего остального. Я лет пять играл в театре, у меня были роли, но потом просто пропал интерес играть одно и то же каждый день или через день. Плюс у меня было очень мало съёмок как у актёра. Ну и, собственно, я решил попробовать писать что-то, потому что слишком долго сидел на диване. Я нашёл идею для короткометражки, написал сценарий, предложил продюсеру. И вот мы сняли [«Холодно»]. Ну и дальше от того же продюсера Никиты Владимирова пришло предложение продолжать что-то писать, что можно ещё снять.
Но дополнительное образование по режиссуре ты не получал?
Нет, я нигде специально не учился, но мои друзья взяли надо мною шефство. Мои друзья и актёры, и режиссёры, и в какой-то день я им сказал: «Чуваки, я тоже хочу заняться режиссурой». У меня не было денег, чтобы пойти куда-то учиться в университет. И они сказали, мол, давай у нас учись, нам будешь платить, десять тысяч рублей в год стоит. И я говорю: «Ну, давайте». И, вот, они начали меня учить режиссуре. Это длилось официально два дня, но по факту длится уже с десяток лет. До сих пор воспитывают меня, прививают вкус и так далее. Эти друзья — Александр Паль, Руслан Братов, Олег Глушков.
«В баню» и «Операция “Холодно”» выходят с промежутком в один месяц. Большой ли был перерыв между их съёмками?
Между моторами, в смысле между финалом одного и началом другого, по-моему, прошло месяца полтора или два. Два, наверное.
Такое двойное производство ощущалось как один непрерывный дебютный фильм, или всё-таки ты входил в съёмки второго фильма, уже ощущая себя более опытным? Если да, то как это проявлялось?
Это на самом деле был ад. Я уже тысячу раз пожалел, что я на это согласился. Потому что лучше сделать что-то одно, но прямо классно, и потратить на это все силы. Кто-то клепает действительно много фильмов, а вот у меня это не очень получается. Я понимаю, что качество сильно страдает. Я не успеваю доработать сценарий, не успеваю допридумать раскадровку, не успеваю найти локации нормальные, нормально поработать с художником-постановщиком. То есть всё делаешь на бегу — лишь бы уже что-то. И потом ты уже утверждаешь что-либо со словами типа: «окей, ладно», «подойдёт то что есть», «не идеально, но ладно». Постоянные компромиссы — вот поэтому было тяжело.
Но с «Операцией “Холодно”» было чуть проще входить в съёмки — я хорошо знал персонажей, сюжет. Я написал этот сценарий года два назад, через несколько месяцев после того, как «Кинотавр» закончился (на фестивале состоялась премьера короткометражки «Холодно». — Прим. Фильм Про). Поэтому в этой истории я уже весь сварился, мне было легко внутри фильма работать. Но это не отменяло того, что производственных проблем было просто вагон и маленькая тележка.
А с «Баней» было сложно, потому что, во-первых, это всё-таки полноценный мой дебют, полнометражный. Во-вторых, это масштабный проект. Там было огромное количество артистов, огромное количество сцен, тренировки, подготовки, требовалось какое-то клиповое мышление, чтобы понимать, как ты это будешь монтировать потом и так далее. Из-за этого лезли проблемы на монтаже, приходилось что-то перелопачивать. Зато потом после «Бани» я входил в «Холодно» в плане каких-то навыков чуть проще. Например, на съёмках «Бани» я поработал с оператором Ильёй Дёминым, много у него понабрался, получил опыт, благодаря которому на съёмках «Холодно» мне было проще общаться с оператором Димой Улюкаевым, с артистами, да и с командой в целом тоже.
Кадр из фильма «Операция “Холодно”»
Потом, да. Я вообще начал сначала над другим сценарием работать, который всё ещё лежит в столе. Есть наработки, но в столе. Откуда пришла идея снять полный метр, я уже даже не помню.
Твой лайфхак, как превратить короткометражку в полный метр?
Короткометражка должна быть короткой. Это главное. Чтобы она не шла 20 минут, потому что 20 минут никто смотреть не будет. Сделать её короткой, лаконичной, с одним каким-то центральным событием. Желательно, чтобы в ней была ирония, чтобы был юмор. И дальше, если у тебя это получится, ты попадёшь на фестивали, твою работу увидят, дальше будет проще.
Когда я приехал на «Кинотавр», мне друзья и другие люди заранее говорили: «Пиши сразу сценарий полного метра, потому что никто тебе работу просто так не даст». То есть никто не придет к тебе со сценарием и не скажет, мол, чувак, сними, пожалуйста, этот фильм, вот тебе деньги, вот тебе команда. К тебе все будут подходить и спрашивать, есть ли у тебя дальше что-то. Так и произошло. Потом какое-то время после того, как мы отпремьерили короткометражку, я просто сидел и писал, потому что с готовым материалом ко мне никто не пришёл. А вот с вопросами, есть ли у меня ещё что-то, люди приходили. Такое было прямо на «Кинотавре», сразу после показа.
Откуда вообще изначально возникла идея «Холодно»?
Есть такой блогер на YouTube, взрослый мужик, я, правда, забыл, как его зовут… Дядя Володя, что ли. Короче, я не помню. И этот мужик бывший военный, бывший полицейский. И сейчас он со своей женой на даче что-то постоянно готовит: какие-то блюда, шашлык, ещё что-нибудь. Суть его блога в том, что, пока он готовит, он рассказывает какие-то истории из жизни. И вот он рассказал историю о том, как они в 1990-х на «буханке» везли труп, потому что не было такого сервиса, как сейчас в центральных регионах, когда за трупом выезжает специальная бригада. А там, в провинции, занималась этим милиция. И они просто на чём было поехали, заодно этих пассажиров захватили.
Ты продолжаешь смотреть этого блогера для вдохновения?
На самом деле он мне иногда попадается. Бывает, да, кликаю для вдохновения, вдруг он опять что-то такое выкинет интересное, абсурдное. Вот он, кстати, тоже, по-моему, рассказывал, как потеряли какое-то тело, а оно находилось в подъезде, просто за дверью было. Пьяные мужики его вынесли из квартиры, посадили за дверь, чтобы спрятать от милиции, а потом про него забыли. Поскольку этот дядя Володя был в милиции, это всё истории из его практики, всё правда.
Кадр из фильма «Операция “Холодно”»
Да, была такая проблема на «Холодно». Ну и, кстати, на «Бане» тоже. Там практически всё было снято в интерьерах, не хватало какого-то воздуха, улицы, каких-то натурных сцен. И было желание что-то доснимать. Но, слава богу, мы от этого отказались, потому что это были бы просто заявочные кадры, как в сериалах каких-нибудь, ситкомах: в кадре аптека, просто натура, и потом мы внутрь в ситуацию заходим. Другое какое-то пространство, и опять внутрь. То есть никакой художественной или смысловой нагрузки это не несёт.
А по «Холодно» была проблема, что приходилось озвучанием и монтажом решать какие-то вопросы, которые возникали у зрителей, кто был в фокус-группе. Им было непонятно, какой у Гриши (главного героя. — Прим. Фильм Про) план, что он хочет вообще сделать со своим начальником и для чего. И хотя мне во время написания сценария казалось, что и так всё понятно, на монтаже потом, когда мы всё собрали, оказалось, что зрителю непонятно. И пришлось дописывать текст, озвучивать, потому что не было бюджета, чтобы доснимать какие-то сцены. Плюс погода уже не та: уже весна, монтировали летом, зимой премьера, когда это снимать — непонятно. Поэтому решали все проблемы на монтаже, на закадре, какие-то фразы доозвучивали, чтобы дообъяснить, что вообще происходит.
Должен ли вообще режиссёр помогать продюсеру экономить деньги?
Сложный вопрос. Я очень эмпатичный человек, и мне очень жалко всех людей вокруг меня. Я не могу себя иногда повести жёстко, типа «Мне это точно надо, и давайте на это потратим все деньги». Если мне говорят, что у нас нет на это денег, и я понимаю, что это правда, что это не какой-то огромный продакшн, у которого я знаю, что дохрена бабла и они просто экономят. А когда это какой-то маленький частный продакшн, я вижу, что там действительно с миру по нитке деньги были собраны, я благодарен вообще за возможность принять в этом участие, я иду на какие-то уступки. Хотя, наверное, для режиссёра это не всегда хорошее качество, потому что от этого страдает твоё детище. Вот ты хотел так сделать, но тебе сказали: «Чувак, у нас нет на это ресурса». Или «давай-ка здесь поменяем, потому что возрастной рейтинг», или «давай поменяем, потому что цензура», или «давай поменяем, потому что фидбэк какой-то не тот приходит». Такие вещи, конечно, мне кажется, надо отстаивать, но я учусь ещё.
У фильма «В баню» тоже довольно оригинальная идея. Откуда она?
Изначально сценарий был не мой. Это сценарий другого сценариста и режиссёра. Мне просто предложили его снимать. Когда я взялся за него, была проблема в том, что он был написан под чемпионат мира по бане. В связи с последними событиями я взялся за этот материал с условием, что я это перепишу под чемпионат России. Потому что странно сейчас проводить чемпионат мира, где будут все страны. И поэтому я его переписывал, там менялись линии, какие-то персонажи уходили, какие-то развивались, менялись характеры, герои, диалоги и так далее. То есть я его перелопатил весь, но сеттинг — чемпионат, сам движок — он остался.
После того, как я переделал этот сценарий, первоначальный его автор попросил снять своё имя. Мол, это уже не его материал, и он не имеет больше к нему отношения. И я уважаю его интересы и позицию, поэтому не хочу говорить кто это. Я бы на самом деле тоже так сделал, если бы мой сценарий перелопатили бы с головы до ног. Это уже был бы не я, не мой материал.
Кадр из фильма «В баню»
У нас этот трек стоял референсом в монтажной версии фильма, и потом, когда мы обсуждали с композитором Александром Соколовым, что мы туда можем написать, он сказал: «Так давай её и оставим, просто я переделаю, чтобы не попадать под права». Вот и переделали.
Во время просмотра фильма бросается в глаза профессионализм Михаила в парильном деле, как будто он этому обучался.
Вообще, так и было, да. Он не умел парить. Никто, естественно, из нас не умел парить. И где-то за месяц до начала съёмок мы наняли ассистента, который Мишу и других артистов, которые соприкасаются с вениками, учил парить. Я тоже за компанию походил на эти курсы, чему-то даже научился. Потом эти консультанты всё время были на площадке, поэтому мы в конце концов всей съёмочной группой научились вениками махать.
«В баню» снят по канонам спортивного байопика, но всё же это не про футбол или баскетбол, а про необычную дисциплину, направленную на довольно узкую группу людей — любителей ходить в баню. Чем ты как сценарист фильма пытался заинтересовать далёкого от банной культуры зрителя? Есть ли у тебя в целом рецепт, как снять народную комедию?
Я вообще не знаю, есть ли какой-то рецепт. Я знаю, что предыдущий автор хотел создать как раз зрительское кино. У него была такая мечта. Мне показалось, он стал думать вообще, что такого есть в русском человеке. Ведь все что-то любят. И он, наверное, подумал, что все русские любят баню, что это ассоциируется с нашей страной. Тут холода, у всех с баней что-то связано, все в детстве в неё ходили, всех деды парили, все мучились, все страдали. Потом сами стали от этого получать удовольствие — короче, такой садомазохизм немного. Но в итоге все там кайфуют. Тут, я думаю, первый автор оттолкнулся именно от мысли, что все это любят, а потом наложил на это сеттинг соревнований. Но идея, возможно, пришла ещё от того, что такие соревнования реально проводились по финской сауне в Финляндии, где были упражнения с вениками, хамам, появлялись японские бочки с раскалёнными ядрами. Я все эти туры переделал с другими причинно-следственными связями, у меня герои по-другому проходят в следующий этап, иначе преодолевают соперников. Начинка поменялась, но форма осталась.
Что ты посоветовал бы начинающим сценаристам? Может быть, были в твоей практике ошибки, которые ты совершил по неопытности, а теперь понимаешь, как их можно было избежать?
Я остаюсь начинающим сценаристом, ничего не изменилось. Я дальше буду совершать эти ошибки, и сейчас я тоже совершил дофига ошибок. Когда ты пишешь сценарий, тебе всё так смешно, всё так интересно, каждая сцена классная. А потом ты начинаешь снимать и уже на монтаже понимаешь, что сцена-то не двигает сюжет. Она просто тебя развлекает, но на сюжет вообще не работает, действие никак не двигает, и оно проседает. И ты понимаешь, что её надо выкинуть. Ты это выкидываешь и понимаешь, что становится лучше. Но у тебя вечно внутренние торги: блин, это ж такая классная сцена, она ж тебе так нравилась, она же такая смешная или ещё что-то. Но в угоду удержания зрительского внимания ты какие-то такие шаги совершаешь.
И потом, когда ты уже получаешь предфинальную версию монтажа и понимаешь, что у тебя с десяток сцен ушло, ты начинаешь рвать на себе волосы и думать: нафига ты вообще это всё писал, и, главное — нафига ты это снимал? Потому что, если бы ты не тратил время на съёмки этих сцен, у тебя было бы гораздо больше времени на другие сцены. Ты бы высвободил себе время, и у тебя было бы не по три дубля, а по десять, и переездов было бы меньше.
То есть сценаристам надо чётко понимать, что вот прямо без этой сцены что-то дальше не будет работать. Если такого не происходит, и ты понимаешь, что эту сцену уберёшь — и ничего не поменяется, убирай и забудь про неё. Найди другой способ передать то, что ты в эту сцену закладываешь: характер героя, его привычки, повадки. Вложи это аккуратненько в смыслообразующую сцену.
Какую самую серьёзную ошибку ты совершил в своём дебютном фильме?
Поскольку «В баню» и «Холодно», можно сказать, оба моих дебютных фильма, самая главная ошибка — это взять два фильма подряд.
Пока ты полностью не подготовишься к съёмкам, не запускайся. Если у тебя где-то в сценарии есть провисы, проседания, если ещё что-то не так — не запускайся. Потом огребёшь с лихвой.
Самое важное в кино — это подготовка и команда. Тебе надо точно проверить всех в команде, с кем ты работаешь. Чтобы твой художник точно понимал, что ты хочешь, чтобы вы на одном языке говорили. Чтобы оператор точно понимал, чтобы вы сделали тесты, чтобы вы хотя бы на мобильный телефон отсняли все сцены. Чтобы ты убедился в кастинге. Когда у тебя все карты на руках, ты понимаешь, что нет проблем со сценарием или артистом, которые придётся решать по ходу, то ты и в съёмки заходишь без нервов.
Лучше заранее всё продумать, а на съёмках уже просто кайфовать, потому что съёмки, на самом деле, это большой кайф. Когда запускается камера, пишется звук, и актёры начинают исполнять что-то по твоему сценарию, а ты сидишь на плейбеке и сдерживаешь смех, потом артисты краем уха слышат твой смех и тоже начинают колоться в кадре — это, с одной стороны, мешает процессу, но, с другой, это такой выброс эндорфина. Просто невероятное удовольствие. Лучше вначале потратить больше времени на подготовку, чтобы потом тратить время только на удовольствие.
Кадр из фильма «В баню»
Ну, актёрством я уже не занимаюсь. Я уже не играю ни в спектаклях, ни в кино. Да и раньше я не особо играл. И когда я освободился от этого актёрского бремени, мне стало гораздо легче: не надо бегать, проситься, искать, унижаться и так далее.
Очень сложный этап — сценарий писать. То есть он кайфовый тоже, но очень сложный. Потому что у тебя есть бесконечное множество вариантов, как ты можешь сделать сцену, как ты её можешь написать, куда ты можешь повести историю. И выбрать тот самый вариант — это очень сложно.
Залочить сценарий — тоже это очень сложно. Я сценарий переписывал во время съёмок постоянно, я не мог никак остановиться. Нам уже распечатали сценарии, красиво их прошили, выдали, а потом ими никто не пользовался, потому что я все сцены параллельно переписывал. Вот смена завтра — сегодня я переписываю сцену. И так каждый день практически.
Писать сценарии — это очень сложное ремесло. И, наверное, потому у нас не так много хороших сценариев. Потому что, мне кажется, нет хорошей школы и нет достаточного количества времени у людей, чтобы сделать хорошо. Как будто бы сейчас все пытаются сделать быстро среднее качество и, главное, получить деньги и идти дальше, потому что очень много продукта делается. У людей как будто нет такого «Вот сейчас хочу сделать круто». И так каждый раз. Все просто делают «Норм? Окей, идём дальше».
В режиссуре тоже полно своих проблем. То есть на съёмках всё прикольно: всё классно, здорово, интересно, смешно, весело и так далее. Но на этом режиссура не заканчивается. После этого идёт монтаж фильма, и это тоже очень сложно, как оказалось. Потом идёт работа с композитором — это вообще ад. Работа с композитором — это просто ад. Потому что музыка — это настолько неосязаемая вещь, ты не можешь её показать, ты не можешь её нормально объяснить. Вы либо вдвоем почувствуете что-то, либо нет. Дальше миллиард вариантов, какая здесь должна быть музыка: что бы не пошло, что бы было уместно. Лучшее кино — это которое без музыки. Вот, кстати, у [Бориса] Хлебникова был фильм не так давно, «Снегирь». По-моему, там нет ни одной закадровой музыки. Там всё внутри кадра. И фильм тебя держит в напряжении всю дорогу. И сыграно, и снято классно, и сценарий обалденный — ничего лишнего вообще. Ну то есть без музыки может кино существовать прекрасно.
У режиссёра много компромиссов. Это тоже очень сложно. Ты должен обо всём договориться с продюсером, ты должен обо всём договориться с прокатчиком, ещё с кем-то. А тебя могут вообще задвинуть, и ты потом будешь этим страдать. Вместо тебя могут сделать постер, вместо тебя могут переназвать твой фильм. И это сильно ранит.
