Ольга Зуева: «“Тренер” не только о футболе – он о любви и мечте»

Мне кажется, что крылья либо есть, либо их нет. В данном случае крылья растут от режиссёра. И, мне кажется, он просто их расправил наконец-то.

Они у него всегда были. И здесь он их просто расправил.

Когда смотришь фильм «Тренер», ты понимаешь, что это фильм, за которым стоит режиссёр. И, безусловно, состоялось рождение режиссёра в этом фильме, потому что огромная работа проделана. Это — спортивная драма, это — большой фильм, это — огромные деньги, это — лицо чемпионата мира по футболу в России. Тот объём работы, который взял на себя режиссёр, и с которым он справился, не могу утверждать, что легко, но, наблюдая за тем, как он работал, я не могу сказать, что он работал из последних сил, и что это было страшно тяжело и так далее. Он приходил домой с таким ощущением, что он мог бы ещё несколько часов поработать. Он постоянно ругался, что у нас есть обед, говорил: «Зачем он вообще нужен, давайте работать!». Поэтому, мне кажется, он даже не все силы отдал этому фильму, там какой-то огромный арсенал сил.

Да.

Я всё-таки себя воспринимаю больше режиссёром. Как режиссёр я чувствую себя уверенно, прихожу на площадку, делаю сцену и знаю, что хочу от этой сцены. Я ставлю задачу, меня слышат, на моих глазах всё превращается в кино. Как актёр я не имею такого ощущения абсолютно. Я чувствую себя зависимой, неуверенной, прихожу с каким-то волнением. Смогу ли я это сделать так, как ожидает режиссёр? А как он ожидает? А чувствуем ли мы одинаково? Бесконечные вопросы, которые я задаю себе, волнение, неуверенность — это даёт мне право сказать о себе, что я всё-таки сначала, скорее, режиссёр. Но как режиссёр я уже сняла фильм, а как актриса… Это — моя первая главная женская роль. Не главная роль, а главная женская роль. Есть разница.

Я, может, не совсем правильно выразилась. Не то чтобы не возникало ощущения, что ему было не тяжело, безусловно, ему было очень тяжело, но не было ощущения, что он на исходе. Человек, который отработал 19 часов, приходя домой, не жалуется, что он устал. Он что-то проверяет, думает и планирует. Резерв сил, который у него оставался и остаётся до сих пор, даёт такое ощущение, что он вообще только начал, только разминается.

Мне сложно судить, потому что это — мой второй проект в России. Фильм «На районе» снимался совершенно по-другому, потому что был другой масштаб, другой бюджет, другие люди его делали. Поэтому, честно говоря, мне сложно сравнивать. Но мне есть с чем сравнить, я снималась в Америке и хочу сказать, что фильм «Тренер» проходил профессионально, и с большим энтузиазмом все работали. Было ощущение, что всем очень нравится, что они делают, и было такое дружеское и профессиональное сплочение людей на проекте.

Мне кажется, помимо того, что Данила — большой актёр, вы убедитесь в том, что он большой режиссёр.

Мне кажется, да. Потому что вообще непросто быть профессионалом в своём деле, потом перейти в другую сферу и сделать это очень хорошо. Это очень сложно, а у него это получилось.

Мне вообще кажется странным мотивировать женщин пойти на фильм, в котором такое огромное количество красивых мужчин в отличной спортивной форме, с хорошим чувством юмора, с целью и так далее. Очевидно, что на него нужно пойти, потому что это, как минимум, — приятно визуально. А если серьёзно говорить, то наш фильм не только о футболе, это — фильм о любви, мечте, о том пути, который проходит главный герой, и любая девушка это тоже может перевести в обстоятельства своей жизни. Я бы не стала делать какие-то гендерные различия, почему женщины должны пойти смотреть это кино. Это кино про нас всех.

Я не могу выделить какие-то ходы. Он делал то, что было органично для него в тот момент. Я думаю, что больше всего он удивил съёмочную группу, людей, с которыми он работал, своим неиссякаемым трудолюбием, трудоспособностью. То, как он работал, как он заводил всех вокруг, и то, что у него всё это получалось… Первый съёмочный день. У нас режиссёр-дебютант, все приходят на площадку, понимая это. Как день пойдёт, так всё дальше и будет. В первый день все про режиссёра всё понимают. Было невероятно холодно, он просто по уши в грязи, в буквальном смысле этого слова, и делал огромное количество дублей, а я видела, что у него и так всё просто супер, всё есть и можно идти дальше. Нет, он пытался сделать ещё один вариант (видимо, у него были разные варианты в монтаже), он не останавливался на достигнутом в этой сцене, он хотел, чтобы у него была возможность смонтировать фильм не только так, а по-всякому, как он захочет. Мы даже, по-моему, закончили на несколько минут раньше, и это было: «Вау, ничего себе, это так мы будем работать!» За ним просто не успевала команда.

Монолог главного героя.

Да, я с вами согласна. Потому что в монологах раскрывается важность личности. Монологи в кино для меня всегда показательные, такие вещи должны прозвучать. Я очень серьёзно отношусь к таким вещам. Мне кажется, ключевые моменты происходят, когда герой говорит монолог.

Я сейчас, наверное, не смогу процитировать, но это были не какие-то слова, которые мотивировали. Мне кажется, это были не слова. Это когда ты смотришь и слушаешь человека, и ты видишь и чувствуешь, что у него есть что-то такое важное, что он хочет сказать. И то, что он вкладывает в эту энергию, в этот момент, в эти слова, которые он говорит людям, которые его слушают, эта искренность, определённость не может тебя не завести. Потому что вообще с искренностью становится всё сложнее в наше время, мы строим вокруг себя какие-то оборонительные сооружения, чтобы, не дай Бог, в нас что-то не попало, и тем самым становимся какими-то отстранёнными от всего, от общения с другими людьми. Даня — очень искренний человек, и когда он работает, вот это его человеческое эмоциональное, оно какое-то прямо в наготе своей, когда предстаёт перед людьми, настолько подкупает. Я видела, что в него были просто влюблены люди, которые с ним работали: и мужчины, и женщины, и дети. То есть он настолько их заряжал своей любовью к тому, что делает, к важности этого проекта, что его просто невозможно было не любить, не хотеть помочь, потому что все мы делали наше общее дело. И это было так важно для него в первую очередь, и хотелось поддержать, просто потому что это — такая искренняя, честная любовь к своему делу. Это редко где увидишь, на самом деле.

Мне кажется, он хочет сказать, что нет ничего невозможного, что ты сам/сама можешь сделать то, что ты хочешь.

Я не считаю себя перфекционистом. Понимаете, высказывание «нет ничего невозможного - всё возможно» — это такая очень амбициозная, большая, глобальная идея. Но ведь есть люди, которые не ставят перед собой таких задач, и у них нет таких амбиций, и это ни в коем случае не минус. Я думаю, важно, чтобы каждый был самим собой. Если у Данилы есть такая задача, он ей верен и идёт с ней дальше, то у других людей, может быть, нет такой планки, но она и не должна быть у каждого. Мне кажется, достаточно быть собой, быть честным с собой и жить той жизнью, которую ты честно выбираешь для себя. Вот в моём фильме я говорю, что мой главный герой не ставит перед собой таких задач, он просто пытается найти способ быть честным, и иногда это сложно.

Я не ставлю перед собой задачу бросать вызов своему партнёру или вообще кому-либо. Опять же, я не большой любитель этих спортивных историй, соревнований, потому что я ни с кем не соревнуюсь, и в творчестве особенно. Ты не должен соревноваться, это не сфера, где ты можешь быть быстрее, сильнее, это что-то внутреннее. То есть твой фильм не может быть лучше или хуже, чем фильм другого человека, это то же самое, если две матери встретятся и будут сравнивать своих детей: «Вот мой такой, мой лучше». Он не может быть лучше, он другой. И как автор ты говоришь то, что для тебя важно, это может быть очень маленькое, но для тебя это — вселенское значение, и ты его высказываешь. Поэтому это не про соревнования, не про вызов, это про то, что для тебя является важным, во что ты вкладываешь смысл. Ты работаешь с этим, и вызов никому не нужен, как мне кажется, это не про вызов. Это вызов себе в первую очередь.

Там столько всего: любовь, отношения между людьми, путь, который ведёт тебя к чему-то такому, о чём ты даже не подозревал вначале. Если даже не говорить конкретно о фильме, сейчас в нашей стране происходит подготовка к Чемпионату мира по футболу, к нам приедут люди со всех уголков нашей планеты, и будет происходить важное для очень многих мероприятие. И есть такая вещь — вселенская энергия, если люди включаются в какое-то событие, эта энергия растёт. Если мы хотим, чтобы футбол, это событие как-то осталось в наших сердцах, в сердцах людей, мне кажется, мы должны хотя бы как-то включиться. Любишь ты футбол, не любишь, ты никогда не знаешь, кого ты встретишь на футбольном поле или в кинотеатре. Вот есть эта энергия, и, мне кажется, в ней нужно сейчас быть. Если человек не любит футбол, он/она придёт на фильм и откроет для себя огромное количество дверей. Это фильм про мечту, про то, что нет ничего невозможного, и что, как в случае с моей героиней, нужно верить в любовь, в возможность. Нужно просто быть открытой ко всему. Вот моя героиня, когда встречает главного героя, относится к нему с очень сильным скептицизмом, и в этом есть такое: «Ну, ладно, ты же известный футболист, ты сейчас тренер, что можно от тебя ожидать, кроме как разбитого сердца, ну, наверное, ничего». И строится вот такая огромная стена. Но потом ты понимаешь, что мы никогда не знаем, где это счастье, где любовь, которая может на тебя внезапно нагрянуть, нужно быть просто открытым. Ты никогда не знаешь. Вот мы сейчас всей страной, многие люди ругают наш футбол, какая у нас плохая команда, что они ничего не сделают. А как вы все обломитесь, если они сделают! Давайте хотя бы их поддержим, вот сейчас мы им нужны. Это же наша команда.

А, может, этот фильм покажет нам, что футбол — это тоже мы. И если у нас такой плохой футбол, такая плохая команда, то, может быть, это — просто часть того, какие мы есть. И часть того, какие мы болельщики, которые постоянно ругают свою футбольную команду. Простите, в Португалии на футболистов молятся, а у нас футболистов такими словами называют, что я даже…

Всё равно, у меня полное ощущение, что в Португалии, Бразилии, Италии на футбол молятся. Огромное количество стран, где футбол — это национальное достояние. У нас его ругают. Из ненависти не может вырасти чего-то гениального и грандиозного.

Ненависть подавляет, а любовь помогает раскрыться, вырасти и родиться заново. Ну, давайте хоть раз проведём эксперимент.

Полюбим наш футбол, нашу команду и поддержим их!

Ничего не может быть без поддержки, цветок не вырастет из бетона, ему нужна земля, которая его питает.

Мне кажется, во многом это тот случай, когда хочется сказать, что противоположности притягиваются. Когда я жила в Нью-Йорке, я работала моделью, училась в престижном университете, у меня была очень интересная жизнь. И я очень часто думала о том, как мне повезло. Я девочка из Владивостока, из простой семьи, я выросла, и у меня вообще ничего не было, что сейчас я могу вспомнить и сказать «вау». У меня было крутое детство, очень простое постсоветское детство с одной парой джинсов. И я думала о том, что вот сейчас живу такой жизнью, а как вообще так получилось? Я вспоминала о том, откуда я, когда ты смотришь на что-то с дистанции, ты начинаешь видеть, что это. Когда ты в моменте, это сложно вообще понять, почувствовать, оценить. Вот у меня сложилась какая-то тяга к тому оставленному месту, я с большой ностальгией думала о доме… Такой эмоциональный момент…

Это — возвращение домой в теле мужчины. Я как будто представила, какой была бы моя жизнь, если бы я была парнем. Ну, что-то такое. Я не знаю, почему у меня сейчас такое состояние.

Мне кажется, в первую очередь это всё-таки то, что он грандиозный актёр, я не побоюсь этого говорить. Он очень тонко чувствует то, с чем он работает. И когда я первый раз сделала пробы Данилы на персонажа в моём фильме… Киса — такой парень, который вырос на фильмах Тарантино, который думает о девушках, машинах, лёгкой жизни, его вообще ничего не интересует, кроме удовольствий здесь и сейчас, и, конечно же, это совершенно не Даня. И мне было очень интересно как, это так странно, вот такая странная смесь. В жизни Даня постоянно дурачится, у него есть несколько образов, которые я очень люблю. Среди них есть такой (это плохое слово, но я честно скажу, мы его используем, когда этот персонаж оживает) быдло-парень, он определённым образом говорит, определённым образом шутит, и вся эта жестикуляция вдруг вылезает, я вдруг вижу перед собой гопника, который вырос где-то, я не знаю, где он вообще вырос, с какими-то криминальными оттенками, невероятный хам! Я всегда смотрела, смеялась и думала, как было бы интересно в таком амплуа его снять. И, собственно, в «На районе» я дала себе такую возможность. Как? Я не знаю, как. Наверное, это то, что называется сильный актёр, который может перевоплощаться. Но ещё если глубже смотреть, то это — способность чувствовать так глубоко, что ты человека не знаешь, но ты с ним пообщаешься немного и понимаешь по каким-то мелочам о том, что внутри. И он это, конечно, делает виртуозно. Абсолютно виртуозно.

Можно я немножечко исправлю? Мне бы очень хотелось посмотреть, на что я способна как актёр в каком-то серьёзном произведении. Это — серьёзное произведение, но я здесь главная женская роль, это ведь не одно и то же.

Нет, не хорошо, я начинаю.

Я убеждена, что там нет борьбы. И задача не стоит так, чтобы кто-то победил. Я вижу, как Даня постоянно хочет развиваться, расти, узнавать для себя что-то новое. И режиссура — это та платформа, где у него больше возможностей. Потому что как актёр ты получаешь текст и с ним работаешь, и неважно, какой ты гениальный или нет, на что ты способен, у тебя всё равно есть рамки этого текста. А когда ты режиссёр, перед тобой огромное пространство, делай, что хочешь. Это абсолютно разные возможности. Поэтому, мне кажется, Дане будет всё сложнее браться за какие-то актёрские работы, потому что они уже не могут ему предложить того, что он может предложить себе сам. Элементарно, будучи режиссёром, создавая проект, в котором он может сыграть главную роль, он сам даёт себе возможность рассказать какую-то историю, которую другой режиссёр ему никогда не даст.

Знаете, мне кажется, что просто здесь важно обратить внимание на то, что вы сказали, что здесь он как с цепи сорвался. Мне кажется, нет, просто здесь, так как он режиссёр, у него была возможность не испортить то, какой он актёр. Потому что в другом фильме ты играешь какую-то роль, потом фильм попадает в монтаж, а монтаж — это вообще отдельная история: в монтаже можно всё испортить или сделать лучше, чем ожидалось. Монтажёр, режиссёр, продюсер – иногда каждый тянет одеяло на себя, и получается какой-то разрозненный, непонятно чей фильм, режиссёр его монтировал или продюсер. А здесь всё было в его руках, и он сделал всё максимально хорошо.

Это — свобода, безусловно.