Анна Меликян: «Важно, чтобы зритель пришёл в кино не просто "поржать"»

Можно смотреть и бросаться: Джон Малкович, Ингеборга Дапкунайте, Гоша Куценко, Александр Паль, Равшана Куркова, Фёдор Бондарчук, Владимир Яглыч. Молодые — Глеб Калюжный и Ясмина Омерович. Также Аня Михалкова, Максим Матвеев, моя любимая Тина Далакишвили, Федя Лавров. По-моему, всех назвали. А! Ещё прекрасная актриса Лукерья Ильяшенко.

Нет, его было нормально заполучить. Он дружит с Дапкунайте. Так что всё произошло быстро, мирно, по дружбе. Оказалось, что это возможно — заполучить голливудскую звезду. Это возможно, если идти и официальными путями. Просто это долго. Вообще, я почувствовала, что они нормальные, живые люди. Если какой-то интересный проект, то в принципе любую звезду можно заманить. Но это история не про деньги, конечно, а интерес.

Да. Он вообще приехал невероятно подготовленный. Весь текст от руки переписал. Показал мне, где не согласен, объяснил почему. Всё это было очень тактично. Он переписывал по-своему, и меня это поразило. У него была стопка листов, исписанных от руки. Он читал всё наизусть и ни разу не сбился. А ведь это очень сложно! Я думала, что мы будем снимать очень долго, много дублей. А всё получалось с одного дубля.

Да. Он намного скромнее. Он ничего не хотел вообще. Конечно, мы ему предоставили вагончик, накрыли стол, но оказалось, что он не ест во время съёмок, потому что у него такая сильная концентрация, что он свою энергию расходует только на съёмочный процесс. Так что этот шикарный вагончик пустовал. В обед он не ест. Когда мы снимали на Арбате, в обед он просто гулял по переулкам. И в вагончик он не заходил, а потом вовсе признался, что ненавидит эти актёрские вагончики, когда ты пафосно сидишь один, оторванный от мира, в этом вагончике. Мы снимали лекцию в Москва-сити, а жил он в Ритце. После съёмки он шёл пешком в гостиницу. По навигатору. Один! От услуг телохранителя он отказался. К нему подходили люди. Они его узнавали.

Фёдор очень занят, но он снимался у нас, к сожалению, всего один день. Даже одну ночь. Он тоже прекрасен. Я знаю, что он ненавидит сниматься по ночам, но у нас был сложнейший график, нам нужно было соединить Матвеева и Исакову… Все так заняты! Самая большая проблема, когда в проекте много звёзд, соединить их графики, чтобы все оказались в нужные дни в одном месте. И Федя согласился даже ради нас сняться ночью, чтобы мы как-то все совпали.

Я бы, конечно, хотела. Сначала мы вообще об этом не думали, но теперь, когда появился второй фильм, все начали говорить о третьем, мы начали об этом задумываться. Технологи пока никакой нет, это абсолютная ручная, штучная работа. С одной стороны, мне бы хотелось, чтобы была какая-то технология, но с другой, мне очень важно, что первые зрители говорят, что этот фильм во многом лучше первого, то есть качество не упало, а наоборот — фильм точно получился смешнее.

Мы постарались сделать его смешнее. Постарались сделать так, чтобы он был больше про любовь. В первом фильме у многих закрались сомнения, есть ли там вообще любовь и про неё ли это картина вообще. Этот фильм он точно про любовь. Также мы сделали в каждой новелле счастливый конец. Каждая история заканчивается так, что все счастливы. В первом фильме такого не было — там были открытые финалы, например, где-то герои расходились. Здесь такого нет. Этот фильм про любовь и в конце всё хорошо.

В первом фильме была тема «как найти любовь», а во втором — «как сохранить любовь». И мы писали эту «лекцию» вместе с писателем Александром Цыпкиным. Что-то мы брали из учебников по психологии, что-то — из личного опыта. По-разному. Но мне всегда было очень важно, чтобы зритель пришёл в кино не просто «поржать», но чтобы он вышел с какими-то новыми знаниями и ему захотелось что-нибудь поизучать. Ещё мне очень приятно, что эти лекции шагнули с экрана в жизнь. У нас прошла серия лекций, последнюю из них вёл известный психолог Лабковский. Все лекции были о любви. Разные психологи рассказывали о любви в рамках проекта «Про любовь», и зрители с удовольствием приходили. Были и онлайн-трансляции. То есть это уже только кино, но такая культурная франшиза и в жизнь тоже ушла. Мне кажется, такого ещё не было — в «Ёлках» они всё-таки не говорят о ёлках!

Читаю первые отзывы и все пишут о том, какая же красивая Москва. И мне это очень приятно. Обычно, когда люди смотрят кино, они едва ли обращают внимание на город. Это тоже важная часть франшизы. Город — один из главных героев.

Знаете, это как в любви: когда ты любишь, ты видишь только хорошее. Красота в глазах смотрящего. Мы смотрим на неё глазами человека, который любит, поэтому, наверное, и видим только то, что красиво. Картина весёлая, солнечная — её формат не предполагает страшной, депрессивной и некрасивой Москвы, которая тоже есть. Москва — это фантастическая съёмочная площадка. Ты можешь сделать Москву любой. В моём фильме «Звезда» она депрессивная, взъерошенная, вся раскопанная — такая была творческая задача. Сейчас задача другая, поэтому и город другой.

Конечно, не очень комфортен. Например, ситуация с парковками. Кино — это как бродячий цирк. Фуры занимают пол-улицы! На каждом втором объекте директор фильма говорит: «Это невозможно. Мы там не встанем». Это проблема. В городе стало невозможно где-либо встать. В городе стало всё сложнее коммуницировать с госучреждениями — например, метро. Если по сюжету герой спускается в подземку, нужно понимать — снимать будет сложно и дорого. Лучше изменить сценарий: пусть герой спускается в подземный переход. Город непростой. Здесь непросто снимать. Да и москвичи уже привыкли. Когда ты приезжаешь в провинцию, люди счастливы — к нам приехало кино! Все очень гостеприимные, радостные. В Москве этим никого не удивишь и никто уже не рад, потому что если снимают кино, надо остановить работу. Примерно как на стройке. Киношники всегда мешают. Мы все любим смотреть кино, но когда оно приходит к тебе во двор, обязательно какая-нибудь бабушка позвонит и вызовет полицию. Всегда все недовольны, потому что их жизненный уклад встревожен.

Да, конечно. Очень серьёзно стоит поработать.

Нет-нет, мы снимали один большой фильм, просто менялись режиссёры. Была одна съёмочная группа, один кинооператор. Это было очень забавно: каждые три дня приходил новый режиссёр. Было интересно, ведь менялась энергетика — атмосфера в группе тоже претерпевала изменения. Кто-то страстный, психованный, орёт, материться — группа сразу становится такой взъерошенной. Кто-то — полная противоположность: тихий, его почти не слышно, и когда приходишь на площадку, кажется, что вокруг уже другие люди. Вчера они орали, а сегодня — сидят тихо. Это был очень забавный процесс. Люди в группе были как психологи: меняется режиссёр, и нужно успеть за два-три дня подстроиться под нового — это достаточно непросто.

Прежде всего, это связь с первым фильмом. Конечно, полноценно во второй фильм перешла только героиня Равшаны Курковой — девушка-полицейский в первой части появлялась в эпизоде, а здесь у неё большая новелла. Также разные герои, например, Саши Бортич, Юлии Снигирь из первого фильма мелькают красивыми галочками. Мостик возможен, потому что если говорить о третьем фильме, то мне бы хотелось видеть там героев не только второго фильма, но и первого. Хотелось бы связь сохранить, хотя мы и не называем эти фильмы по номерам. Но всё-таки это — единое кино, как я говорю, про маленьких людей в большом городе.

Да! Это классно, потому что ничего не нужно выдумывать и математически просчитывать. Почему люди смотрят французское кино? Потому что оно хорошее. Людям нравится. Ты должен давать просто хороший продукт. Почему я так спокойна? Наверное, потому что я не разбираюсь в этом прокате. Я как-то для себя поняла, что всё, что я могу делать — это давать хороший продукт. За эту часть работы я могу нести ответственность. Если мы будет выдавать кино, которое будет удивлять весь мир, то все и будут его смотреть. Мне кажется, здесь и нужно постараться — помочь авторам делать хорошее кино.

Нет, я этого не чувствую.

Да, всё понятно, но если бы режиссёр был просто художником, который просто стоит у мольберта и рисует (хотя даже художнику нужно на что-то покупать краски), то это была бы одна история. Но кино — сложнейшая, дорогущая, технологичная история. И когда ты все силы тратишь на поиск денег… Я ведь ещё и продюсер. Сейчас вместо того, чтобы заниматься творчеством, я занимаюсь поиском денег. И здесь я не чувствую никакой помощи. У меня есть имя, я известный режиссёр, но всё равно каждый раз чувствую себя как дебютант. Приходится с нуля новые пути, новых меценатов, инвесторов, потому что на деньги государства невозможно целиком снять фильм, а дополнительные деньги непонятно где искать. Нет этой помощи, когда ты куда-то пришёл и тебе с радостью кто-то помог (хотя бы финансово, я не говорю о творческой помощи — это, конечно, мои проблемы, здесь никто не поможет). Хотелось бы, чтобы финансово помогали — было бы легче. Но легче не становится — и если мне не становится, то что говорить о начинающих режиссёрах! У них совсем беда.

Спасибо.