Клим Шипенко: «Для космонавтов "Салют-7" - это их душа»

Когда космонавты начитают это всё рассказывать с технической стороны, неподготовленному человеку, действительно, очень сложно понять, что там вообще происходило. Поэтому мы, конечно, историю приукрашиваем, добавляем зрительский элемент. Мы добавляем в диалогах, в визуальной части картины, в эффектах. Делаем её, конечно, художественной, поэтому я надеюсь, что зритель воспримет всю техническую сторону легче, чем если бы мы шли по чисто документальному пути.

Разобравшись в космической теме, понимаешь, что и во всём мире нет этой школы, потому что этих фильмов не так много. Их можно пересчитать ну, может быть, на пальцах двух рук. Поэтому каждый фильм про космос в мировой практике шёл как-то по непроторенному пути, каждый фильм сам для себя решал всё те же проблемы. И «Интерстеллар», и «Гравитация», и «Космическая Одиссея» Кубрика - они все были первопрокладчиками этой дороги, у каждого она своя, и у нас тоже. Конечно, мы учли весь опыт мирового кинематографа в космической тематике и в технологиях съёмки и адаптировали их под наше производство, насколько это позволяет и техническое оснащение, и бюджет, и наши креативные способности.

Это комплекс из подвесов, специальных сидений, специальных сапог на кранах, на которых актёры стоят. Мы долго и кропотливо разрабатывали всю эту технологию, и у нас продуман буквально каждый кадр. Наш оператор, Сергей Валентинович Астахов, прекрасно разбирается во всех технологиях. И вот отсутствие бюджета мы компенсируем наличием Сергея Валентиновича. Если бы не было его, не было бы этого фильма

У нас два оператора. Сергей Валентинович занимается космической частью, а Иван Бурлаков снимает земные сцены.

У нас запланировано около 83 съёмочных дней. А в нашем проекте оператор, художник и режиссёр - больше, чем просто оператор, художник и режиссёр. То есть, допустим, оператор Сергей Валентинович не только свет ставит, он разрабатывает все эти технологии. Художники не только о цветовой гамме думают, они должны вникнуть в техническую составляющую всех эти агрегатов, этих проводов, которые есть в космическом корабле. Я не просто разговариваю с актёрами, а мне нужно понимать, как они могут висеть, как они должны летать в этот момент. Я, конечно, пытаюсь какие-то спонтанные идеи, приходящие мне на площадке, внедрять, но это весьма сложно с технологической стороны - малейшее изменение влечёт за собой огромные перестановки, обдумывания и прочее. Поэтому из-за сроков, в которые мы пытаемся вписаться, и из-за этого объёма мы приняли решение взять на проект двух операторов.

По старому курсу!

Ну, я надеюсь, что зрители не увидят никакой разницы, мы над этим работаем ежеминутно. У нас в фильме открытого космоса будет минут 20 - это больше, чем во всех остальных фильмах, больше только у «Гравитации». Мы старались балансировать между открытым космосом и космической станцией, и я надеюсь, это даст зрителю ощущение, что мы не проигрываем. Конечно, я говорю об общем ощущении, мы же не ремейк «Гравитации» снимаем, у нас всё-таки другая история. Надеюсь, что те компромиссы, на которые нам пришлось пойти, не скажутся на впечатлении зрителя.

Её вывели из эксплуатации - это разные вещи. Одно дело, когда она сама по себе дошла до предела своего - тогда уже была замена. А на тот момент никакой замены не было, это была единственная космическая станция, существующая в мире. Кроме того, это всегда больше, чем просто 20 тонн металла, ведь речь идёт об истории. Для людей, которые этим занимаются, это их жизнь, это их честь. Это высокопарные слова, но на сам деле именно так они к этому и относятся. Так же и про кино можно сказать. Ну что такое кино? Всего лишь полтора часа каких-то световых пятен на экране. Давайте не будем этого делать. Но для людей, создающих фильм, всё по-другому, это же душа. И для космонавтов эта станция - их душа.

В ЦУПе мы снимать будем, на Байконур мы летали, правда не снимали, но нам это и не нужно, мы занимались изучением материала Продюсеры вам, наверное, детальнее могут рассказать, но всё, что требуется для меня, для моих идей и их реализации, мне предоставляют. Конечно, они волнуются: «Как это будет?», «А это достоверно ли?» Они все ругают «Гравитацию», говорят: «Ну, как же так она летает себе с одной станции на другую, это же невозможно!» Ты говоришь: «Ну, конечно это невозможно, но зрителям нравится». «Космический ранец, на котором летает Клуни, его же не существует на самом деле!» Ну, ничего, это никого не смущает, зритель смотрит, как Клуни, как на скутере, по космосу летает на этом ранце. Но при этом они адекватны, как сказал и сам Джанибеков: «Врать надо убедительно».

Нет, ранцев не будет летающих, но какие-то элементы неправдоподобные, конечно же, будут, мы же не для людей из «Роскосмоса» снимаем этот фильм. Знаете, фильм для врачей по заказу врачей. У нас другая ситуация, мы снимаем фильм для зрителя и работаем на зрителя, при этом пытаемся остаться одной ногой в космической реальности. Но я все равно надеюсь, что этот фильм понравится людям из «Роскосмоса», и они закроют глаза на технические и фактические преувеличения, которые мы себе позволили.

Конечно.

Ну, вы знаете, так как люди прошли это самостоятельно, они конечно смотрят на эту историю как «Нууу, у нас было немножко всё по-другому». Но при этом они относятся к этому спокойно.

Нет, не просили, потому что мы обращались к ним за советом, ведь никто из нас не писал про космос: ни я, ни Бакур, ни Сергей Михайлович Сельянов. Для нас эта тема новая, поэтому мы пытались максимально в неё погрузиться, и общение с ними было частью нашего погружения.

Ну, потому что факты изменены. Представляете, биографический фильм делаешь и говоришь: «Слушайте, может быть, вашей жене в фильме на тот момент будет 25?» «Ну, хорошо, но ей-то было больше». Когда начинаешь с этим работать, то понимаешь, что надо делать или абсолютно полностью документальный фильм, но тогда ты уже подчиняешься законам биографического, документального кино, или всё-таки уходить в художественную сторону. Всё равно это будет основано на их подвиге.

Там будет много космических эпизодов: и стыковки, и пожар, и наводнение, - то есть будут аттракционы. И невесомость, которая сама по себе выглядит как «Ой, ничего себе. Прям взял - полетел?» То есть это ощущение, которое я испытал на себе, но мне кажется, зрителям будет интересно не испытать на себе прям физически, но посмотреть, как там их любимые артисты в невесомости?

По-другому, конечно. У нас привычное положение - человек стоит, другой человек стоит, ну или сидит, или лежит. А там человек может вот так вот висеть (показывает диагональ). И ты думаешь: а в этой сцене хорошо, что он так висит для чувства, которое мы хотим передать зрителю? То есть ты по-другому должен свой мозг перевернуть, и пытаться понять, как космическая невесомость транслируется в ощущение, которое мы хотим, чтобы зритель испытал.

Нет, всё было: пробы, кастинги, утверждение. Все было по обычным правилам.