В картине Никиты Михалкова магия солнечного дня из рассказа-зарисовки соединяется с документальной прозой дневниковых записей Бунина, с «Окаянными днями». Будущий нобелевский лауреат писал их в Москве и Одессе во время трагических событий 18-19 годов XX века. По сюжету фильма, через 13 лет после той встречи на Волге, уже капитаном герой попадает в лагерь для пленных белых офицеров. Он воспринимает революцию как национальную катастрофу, и на протяжении всего фильма пытается понять: Как это всё случилось?
Интервью Михалкова передаче «Индустрия кино».
Иван Кудрявцев
Меня очень волнует момент первоначального зарождения замысла. Где та точка, где вы почувствовали, что следующий фильм будет «Солнечный удар»?
Никита Михалков
То ли после «Рабы», то ли после «Пианино» ко мне подошёл Володя Дмитриев. Абсолютно гениальный знаток кино, он мне сказал: «Вот снимешь "Солнечный удар", если у тебя на 30% получится на экране то, что написано, то считай, что ты режиссёр». Я никак не мог понять, как это сделано. Я 11 раз переписывал от руки этот рассказ. Я его наизусть почти знал. Вот так на память, начинаю писать и не помню, какой глагол стоит дальше. Ставлю как бы нужный глагол, а на самом деле он совершенно другой, и поворачивается всё. Это волшебный совершенно рассказ. Меня осенило, года четыре назад, что этот рассказ - сказочный сон одного дня. А «Окаянные дни» - страшный документ, который написан в момент происходящего. Это оскорблённое самолюбие и честолюбие художника, причём Бунин человек был непростой и желчный и резкий, но нежный. Но тот Бунин «Солнечного удара» и этот «Окаянных дней» - это два разных человека.
Иван Кудрявцев
Меня не покидает ощущение, что фотографию, которую всё время пытается сделать юнкер в этом фильме, я видел много раз. Этих приосанившихся, не смотря ни на что, белогвардейских офицеров. Расскажите поподробнее о своей работе с документами.
Никита Михалков
Эта фотография она дала импульс картине. Когда ты смотришь на них, разглядываешь их каждого: вот этот человек, с запахами, с жизнью, с памятью, с детьми, с бабушкой, с проблемами, сердце болит, рука ранена. У каждого из этих людей своя война, они пришли на эту фотографию с разных сторон, но она ограничила их рамками. Когда начинаешь рассматривать их в лупу, а иногда даже находишь подпись, или даже историю этого человека, это такая пронзающая вещь. В начале картины юнкер говорит: «Вот фотография, стоит шевельнуться, и ты стёрт из истории». Ты можешь не оказаться на фотографии, а это история. Запах человеческой жизни дал импульс, чтобы поместить наших героев в этот лагерь сдавших оружие, и готовых либо сотрудничать с советской властью, либо нет. Но они войну свою закончили.
Иван Кудрявцев
Как события этих двух лет влияли на эту картину? Вы под их влиянием творили?
Никита Михалков
Абсолютно нет. Вот в том то всё и дело. Бывают ситуации у художников, когда высказывание бежит чуть-чуть впереди момента, когда высказывание становится актуальным. Недаром Антон Павлович Чехов сказал: «У каждого счастливого человека, должен быть кто-то за дверью, кто будет стучать ему молоточком в дверь о чужом несчастье». Русская интеллигенция и элита русская, они не слышали этого молоточка этого глубинного ощущения: а всё ли справедливо, а все ли правильно, почему ты имеешь это, а другой не имеет? Сострадание и попытка понять — это уже шаг к тому, чтобы избежать того, чтобы человек взялся за топор. Об этом картина. Ребята, слушайте жизнь раньше, чем она ударила вас по голове. Прислушайтесь к миру, посмотрите, как живут люди.
