Андрей Зайцев: «Я слушал Цоя, и у меня в сознании возникали картинки»

Это кино - очень честное. Оно сделано по песням Цоя, пронизано его мелодиями и словами. И тому, кто чувствует жизнь так же, как Цой, кому близки его ранние песни - любовная лирика, я бы порекомендовал пойти и посмотреть «Бездельников». Сам сценарий родился из его песен, я слушал Цоя, и у меня в сознании возникали какие-то картинки, которые потом стали соединятся в единую историю. Не было такого, что сначала мы написали сценарий, а потом подумали: «А давайте-ка привяжем это всё к Цою, это ведь хорошо продаётся, он такой популярный!» Нет, у нас всё живое, настоящее - фильм вырос из любви к его творчеству. Мы абсолютно за него отвечаем, и ничего не боимся.

Весь сюжет честно родился из песен Цоя, я просто доверился этому потоку образов, пошёл, за тем, что я чувствовал, за своей интуицией. И я уверен, что зритель это поймёт. Никакого дискомфорта от того, что там есть песни Цоя, не должно возникнуть, и одеяло они на себя не перетягивают, наоборот, они так органично вплелись во всю эту историю… Они не выглядят вставными зубами, которые поставили, чтобы развлечь зрителя. Они живые.

В каждом поколении есть определённый тип людей, которые чувствуют так же, как чувствовал Цой, пишут песни о том же, о чём и он. Такие люди обязательно рождаются каждый десять лет. И если сейчас заглянуть в какой-нибудь квартирник, то вы увидите там тех же самых ребят, что и в 80-е. Они по-другому одеты и квартиры по-другому обставлены, но в остальном всё то же самое. Они так же ощущают жизнь, им так же близки песни Цоя. И я снимал про них, я сам имею к ним отношение. На премьере ко мне подходили женщины лет пятидесяти и рассказывали, что они и в 70-е так же выпивали, гуляли и веселились. Это кино вне поколений. Не имеет значения, о каком времени оно снято.

Это я анализировать не готов. Но я уверен, что есть люди, которые чувствуют жизнь, и их волнует то, что происходит вокруг, так же, как в своё время Цоя. А вот почему они не выстреливают так, как тогда, я не знаю. Может быть, для этого нужны какие-то революции, переломные события. Как это было, например, в 17-м году, когда возник Эйзенштейн и другие гениальные режиссёры. Наверное, нужны какие-то взрывы во времени. А отсутствие таких взрывов не рождает подобных людей.

Я абсолютно с этим согласен. Ощущение вот этой потерянности преследовало меня в Москве. А в Питере, я там недавно был, я шёл по улице и просто обалдел: вижу там лица, которые я видел в 90-е и помню по своей молодости. Живые лица. Они нравятся, они интересные, по ним видно, что они настоящие. В Москве всё это каким-то непонятным образом вымыло. Не знаю, что: деньги или те, кто сюда «понаехали». А в Питере это осталось. Только в московской команде, с которой я снимаю кино, я чувствую себя в нормальном мире. А когда выхожу в город, я понимаю, что здесь всё чужое, и это просто место, в котором приходится жить. В Питере это ощущение исчезает.

Это главное, на что была потрачена куча времени и сил. Остальное – множество телевизионных проектов, на которых, конечно, тоже выкладываешься. Но эти – самые родные и важные.