Йос Стеллинг: «Рената Литвинова сложный человек. Но я тоже сложный»

Мы теперь большие друзья. Он понимает, что хочу я, а я знаю, как он мыслит. Мне с ним очень легко. Он точно знает, что он делает в каждый момент. Очень дисциплинирован, и у него есть характер. То же с Ренатой Литвиновой и Лёней Бичевиным. Лёня просто фантастический актёр! Они с Маковецким играют одного и того же героя, в юности и в старости. Он очень хорошо подготовлен к любым задачам. Это можно сказать про всех троих, но, главное, что все три актёра – очень разные. Часто говорят о «русских актёрах», но такого просто нет! Это люди, которые настолько разные, что их нельзя объединить, будто это какая-то группа животных. С Лёней мы познакомились так. Года три назад мне с ним организовали встречу в кафе. Он опаздывал. Я ждал и смотрел на дверь. Это длилось около получаса. Я старался сконцентрироваться, потому что когда ты кого-то встречаешь впервые, это, я считаю, святой момент. Первое впечатление очень важное. Входили разные люди, и я надеялся, что Лёня - не этот человек, не тот и не вон тот... Потом вошёл Лёня, и я подумал, что если это он и есть, то было бы здорово. Так что, я сразу решил, что он мне подходит. Потом я посмотрел несколько фильмов с его участием и убедился в его профессионализме.

Поскольку я Ренаты почти не знал (мы познакомились в прошлом году, и я вскоре после этого я пригласил её на роль), то у меня были опасения, и вообще было некоторое, совсем маленькое, предубеждение. Рената быстро устранила его. Оказалось, что она видит свою героиню тоньше и интереснее, чем я. Я даже изменил ради неё сценарий. Изначально её героиня была как-то милее, приятнее. Рената же придала ей такую змеиность, что ли. И мне это понравилось. Она настолько особенная, что никто не смог бы повторить то, что она делает. Она не столько актриса, сколько персонаж. Да, она сложный человек. Но я тоже сложный! Мне не интересны лёгкие, простые люди.

Нет, это просто совпадение. Я этого фильма ещё не видел.

Подождите, это для вас балерина была символом, а для меня это лишь один из символов!

Ладно, вы меня поймали. Скажем так: в тот вечер балерина была символом фильма. Символ «Девушки и смерть»… Наверное, это музыка Шопена, которая там часто будет звучать. Не знаю, фильм же ещё не готов. В нём будут два противостоящих друг другу… ну, если хотите, предмета: девушка и смерть. Это два противоположных понятия, которые тяготеют друг к другу и противостоят друг другу одновременно. Позже я, возможно, найду ещё один символ. Белую розу, например, – может же она быть символом?

Почему нет? Символы от многократного использования становятся только мощнее. Вы ещё какие-нибудь свои символы добавите.

Это персонаж. Хотя говоря так, я начинаю интерпретировать фильм. Это опасно, и я не хочу разрушать вашу интерпретацию.

Лично я вообще считаю, что смерть – это основной побудительный фактор для того, чтобы жить. Люди делают что-то для того, чтобы не быть мёртвыми. Не говорить о смерти всё время – это нормально, но помнить о том, что всему есть конец, стоит. Смерть – это причина иметь детей, верить во что-то (в религиозном смысле), творить.

Конечно! Всё взаимосвязано. Мне нужна гора, чтобы показать равнину. Всегда нужно два предмета. Хочешь показать девушку – тебе нужна смерть, хочешь показать смерть – нужна девушка. Между ними развивается нечто важное. Вот почему все хорошие фильмы всегда о желании: ты хочешь чего-то, но у тебя этого нет. Ненависть, месть и подобные чувства бывают результатом этого желания.

Здесь пять или шесть главных действующих лиц и много людей на втором плане. Но правда в том, что я здесь играю со временем. Действие начинается в 50-е годы ХХ века, потом перемещается в конец XIX века, после снова в 50-е, а потом – в наше время. Значит, девушка и главный герой, Николай, должны быть представлены в двух возрастах, молодыми и старыми. Нина, работница отеля, где происходит действие, тоже должна быть молодой и старой. Отель тоже, в некоторой степени, действующее лицо истории. У него ещё есть владелец. Выходит, что персонажей не так много, и система их отношений довольно проста.

Это слишком прямая аналогия. У меня путешествия совершаются только в памяти героев. А вообще, все фильмы так или иначе играют с временем. Фильм – это и есть игра со временем.

Фильм получается романтичной любовной историей, а для этого самое лучшее – это XIX век, цветы, прекрасные стихи. И здесь мне очень помог Пушкин. Когда вы спрашивали о символе фильма, я как-то совсем забыл: это томик стихов Пушкина. Он проходит через весь фильм, через век, и особенно важно в нём это простое и известное стихотворение. «Я помню чудно мгновенье…» - его все русские знают наизусть, насколько я знаю. И ещё «Казачья колыбельная песня» Лермонтова звучит. Главный герой в начале фильма пишет на первой странице книги и отдаёт её девушке. В конце фильма девушка пишет на последней странице и возвращает книгу герою. Книга – символ поэзии, красивый символ. Пушкин – метафора всей поэзии в фильме и пространства между героями. Я этим фильмом очень дорожу. Мне кажется, это моя лучшая работа. Там совсем нет юмора. Это может оказаться неожиданным для тех, кто видел мои фильмы. Кстати, меня после «Душки» ругали, что я смеюсь над русскими, потому что только русские имеют право смеяться над собой. Я придумал отвечать, что у меня душа тоже отчасти русская, так что, у меня есть моральное право на смех. Этот фильм – ода России, Пушкину, Чехову. Русские знают, о чём я говорю. Когда самолёт приземляется в Москве, все пассажиры аплодируют. Им нравится чувствовать себя на родной земле.

Может, им нравится чувствовать себя немного в опасности. У меня было странное впечатление от русских, когда я приезжал сюда в 80-е. Замкнутые люди, которые всегда отводят глаза в сторону и стараются держаться подальше. Но если ты знакомишься с ними ближе, маска спадает, и ты видишь потрясающее чувство юмора, постоянную взаимопомощь, и никто не воспринимает тебя серьёзно, если ты начинаешь говорить о политике. Впрочем, русских вообще для меня давно уже нет - это просто слишком много разных людей, которых я вижу здесь и знаю.

Одной из общих проблем я считаю то, что русские не всегда могут услышать друг друга. Если кто-то начинает говорить что-то, его не слушают, с ним сразу начинают битву. Никому не приходит в голову, что чужое мнение может его обогатить. Я помню, недавно видел документальный фильм, где Каспаров встретился с людьми в Петербурге незадолго до каких-то очередных выборов. Рядом с ним был какой-то парень, который не был согласен с ним и что-то сказал. Каспаров его ударил. Такой интеллигент – и ударил! Даже он не способен слушать, оказывается. Слушая, мы становимся мудрее. Вот и вы, может, стали мудрее, слушая меня, а я не становлюсь мудрее, потому что говорю сам.

Знаете, так много глупых журналистов, которые заранее знают, что они напишут. Хорошие журналисты – это мудрые люди. Потому что журналистика – это любопытство плюс слушание. Если у человека этого нет, он и не журналист, даже если он себя так называет.