В той Одессе, которая была нужна ему, добавить южной мелодии чуть-чуть, добавить крикливости, умения взвиться с нуля, без повода. Такая эксцентричность на грани истерики и ненависти ко всему. Повод любой! Неважно! Зебра нарисована, птица пролетела, 12 часов дня на часах, пассажир сзади, мама с коляской — неважно! Никто никого не подрезает. Сам факт существования вообще жизни, людей, человечества для этого персонажа — раздражающий фактор. Только надо помнить, что это не просто форма, что за всем этим, конечно, беда. Беда человеческая. Что там орал, в Москве, что здесь орёт. Чего было уезжать? Он ненавидит всё. А здесь — в два раза больше, потому что ехал за другим. А ответы в нём самом, не в Америке и не в России. Ему везде будет плохо, этому человеку.

Нет, абсолютно. Моё отношение к тому времени было другим, потому что я принадлежал к другому небольшому числу людей. Большая часть людей, даже огромная, была тогда в беде, в растерянности, в бедности. А мы в это время состоялись с моим партнёром. Всё, что у нас произошло, произошло в то время. Да, тяжело было, страшно, несправедливо, безумно жестоко, но можно было попробовать что-то, что зависит только от тебя. Поскольку мы занимались не бизнесом, то, слава Богу, жестокая сторона прошла мимо нас. Мы состоялись благодаря тому времени.

Но я и себя не оставляю!

Конечно, очень важно, чтобы это закончилось как можно скорее. Надо выходить из изоляции, начать в кино сниматься, ещё что-то. А я буду продолжать, наверное. Я думаю, это такая история, как и жизнь: она безразмерная. Можно тянуть сколько угодно — это же роскошный формат. Это же одна минута. Такой вот кадрик, жена — оператор, она же голос за кадром. И потом мне очень нравится, что есть такой отсыл к «Городку».

Вы знаете, это время забирает на самом деле. Есть группа авторов. Сегодня одна эксцентричная интернет-мадам высказывалась против чипирования и приводила примеры, назвав одного человека президентом Гибралтара, не поняв, что Гибралтар — это пролив. А потом, вспомнив, что Мадагаскара. Ну бред полный. Мне захотелось, чтобы это было сиюсекундно. Увидев этот ролик, который просто по рассылке пришёл ко мне, позвонил авторам, набросал, что, мне кажется, должно быть. Через 25 минут я получил набросок маленький этого моноложка, а через час он был снят. Я его отправил в Питер своему товарищу, который монтировал ещё «Городок». От момента, что я прочитал, увидел это видео, до момента готового ролика прошло ровно два часа. Раз-два-три и камера напротив. Я этот момент со времён «Городка» обожаю: вот я вижу камеру, слышу когда «запись», тогда только начинаю играть. Больше двух дублей нет нигде.

Я в этот момент превращаюсь в собаку, которой сказали «апорт» на охоте. У меня адреналин, я давно не волнуюсь.

Я не артист репетиции. Я вам много секретов открою! И я не артист многих дублей. Я настраиваюсь иногда на дубли… могу три часа ходить. Я мастерю какую-нибудь полку из гитары, а в это время я набираю, набираю. Я никогда не посвящаю, не произвожу впечатление безумного гения, но вхожу в кадр абсолютно готовым. Это если ты один. А если у тебя есть партнёр, то он твой спасательный круг. Чем лучше играет партнёр, тем лучше играешь ты. А репетиции, вы знаете, у меня это рефлекс. Я вот вспоминаю из БДТ. Ну что такое читка? Давайте разберёмся в материале. Просто почитаем. А уже все начинает играть прямо на читке. И такая негласная расстановка оценок — 5, 4. Уже играет, уже смешно! А я это ужасно не люблю, потому что я ненавижу играть сидя попой на стуле. Я считаю, что за столом должен быть разбор, а дальше надо пробовать. Я очень исполнительный артист, я обожаю репетицию за то, что я могу там пробовать.

Знаете, так не хочется в кадр идти.

Вот это мне нравится — вот телефон, вот жена, вот дача. Я играю — и все видят.

Нет, не лень, хотя всё лучшее в своей жизни я сделал от лени и страха. Но в данном случае, это второе, это не лень.

Не страх, а опасения, я бы так сказал. Не подхватить бы какую-то заразу, начиная с 1 числа на съёмках. Я же не могу сказать партнёру: «Так-так! Дистанция! Не-не-не! Только из одноразового стаканчика! А вы это спиртиком-то протёрли?» Ну нет в сценарии таких слов. Надо же взаимодействовать, преодолеть этот барьер. Мы отвыкли общаться, от тактильности, от простых проявлений русских — целовашек-обнимашек, похлопываний по плечу и так далее. А всё это в кадре, всё это было написано до. Надо восстановить себя прежнего для кино. Это очень непросто сейчас войти в кадр, поверьте мне.

Я бы оставил там нетерпимость. Вот эту жуткую, агрессивную, до пены у рта ненависть и нетерпимость. Ведь хорошая вещь произошла — наконец пришло понимание, что Земля очень маленькая, что человечество хотя бы в беде едино, потому что она одна на всех, всё стало очень похоже. И вот это ощущение тебя как человека Земли и других людей, не как американцев, итальянцев, австралийцев, китайцев, а как людей Земли. Как наконец-то одной большой страны. Но это ненадолго. Давайте только на ноги встанем. Там ещё виноватых мы поищем. Я бы хотел взять с собой из этой ситуации ответственность, вот хоть какое-то чувство ответственности. Я бы хотел взять понимание дружбы и того, с кем бы ты хотел созваниваться, кого ты хотел в эти дни слышать, с кем ты мечтал обязательно пойти в кафе и выпить, когда это всё закончится. Ну, очень простые вещи, не буду оригинальничать.