Главный козырь, которым авторы фильма поспешили заранее похвастаться и оправдать переделку уже успешно экранизированной однажды книги (как будто ремейки в наше время всё ещё нуждаются в оправданиях), обнаруживается в том самом сюжетном коррективе. Он, надо признать, действительно несколько расширяет пространство для трактовки и иллюстрации того, о чём размышляет Кинг в своём романе: неизбывного страха перед смертью, оберегания близких от дурных мыслей, невозможностью - и необходимостью - смириться с утратой. Все эти мотивы сохранены, и их свежая интерпретация моментами даже не лишена некоторого трагического изящества».

Можно сделать скоропалительный вывод о том, что материал устарел. Когда вышел роман, тема воскрешенных мертвецов была еще относительно новой (Кинг даже вербовал основоположника зомби-жанра в кино Джорджа Ромеро как режиссёра первой экранизации, но не преуспел). Сегодня фильмы о восставших мертвецах слишком часто пародируют сами себя: когда-то модные “Ходячие мертвецы” сдулись, и сам Джим Джармуш снял комедию про ожившие трупы. Однако удивительным образом книга Кинга по-прежнему пробирает до мурашек. Ведь в ней он проникает под кожу самых затаённых страхов, которые испытывает каждый из нас. Как смириться со смертью близкого? Как не винить в ней себя? Как избавиться от боязни этой смерти? Существует ли жизнь после финального рубежа и, что важнее, стоит ли на нее надеяться, или лучше бы ее не было? “Смерть — естественный процесс”, — говорит Луис в самом начале своей истории, ещё не подозревая, чем она завершится. И мы вдруг задаемся вопросом, услышав этот трюизм: так ли?»

Не сказать, что всё это холодит кровь, но держит в напряжении — точно. Однако саспенс быстро пропадает после того, как случается непоправимое. Режиссёрам не хватает тонкости и психологизма, ни чтобы закончить историю с умом (например, как это сделал Кинг. Что им мешало поступить так, как в книжке, — загадка), ни чтобы докрутить эмоции зрителя до всеохватывающей жути. В итоге всё скатывается в посредственный ужастик, который может вызвать улыбку, ну а у особо циничных зрителей — смех. Серьёзно относиться к персонажам уже не получается, так же как и посочувствовать им».

Колш и Уидмайер вообще ничего в рабочей формуле не меняют, не изобретают и не особо пытаются осмыслить. Они грамотно работают с ритмикой сцен и яркими пугающими образами (после фильма вы ещё долго будете дёргаться при виде многотонных фур) и, кажется, с особым энтузиастом обращаются к элементам боди-хоррора. Авторы чуть ли не механически, но безошибочно реконструируют жуткий, почти лавкрафтовский иррациональный миф. Где страшные вещи происходят за гранью человеческого понимания, обряды и ритуалы обращены к чему-то, что нам никогда не объяснят, а древние существа живут где-то по соседству (роль этакого Ктулху тут отдали индейскому Вендиго, на секунду мелькающему на фоне ужасающим силуэтом). Тут и Джейсон Кларк играет почти что Герберта Уэста, который реаниматор — не путать с одноимённым фильмом, там тон взят совсем нелавкрафтовский, — вперемешку с типичным кинговским Джеком Торренсом. И это, возможно, самая убедительная итерация образа после, собственно, Джека Николсона в “Сиянии”, к которому Кларк удивительно близок фактурно, а ближе к финалу и вполне себе внешне».

Новая экранизация (режиссёры Кевин Колш и Деннис Уидмайер) сразу хочет казаться страшнее. Тени здесь гуще, коты злее, а главного героя играет Джейсон Кларк, актёр с харизмой скорее отрицательной (его привычней видеть в ролях злодеев). Призрак с разбитой головой, из которой вытекает окровавленный мозг, разумеется, стал афроамериканцем. И это далеко не главный сюрприз, который приготовили сценаристы для тех, кто знает хрестоматийный сюжет. Но дело не столько в новых поворотах сценария, сколько в иной механике действия. Сегодня хоррор не может позволить себе былой сдержанности и старается дёргать зрительские нервы как можно чаще. Кошмарные видения выскакивают отовсюду как по будильнику. Но, возможно, поэтому финал и не работает так, как 30 лет назад: тебя уже и так достаточно потыкали, а вот проникнуться сочувствием к героям ты не успел. До того ли, когда в углу опять притаилась какая-то жуть».