Мы ждали по-настоящему достойной картины. Прежде чем познакомиться с проектом «Сталинград», отвергли порядка десяти российских лент. Это были хорошие фильмы, но они не отвечали стандартам IMAX. Здесь же сложилось всё: это и международная известность Фёдора Бондарчука, его знания, его талант. И голливудский опыт Александра Роднянского — он топовый продюсер, к тому же из тех, кто живо принимает участие в кинопроцессе, человек совсем не кабинетный, что импонирует. Но главное, конечно, сам фильм. Его масштаб, описанная им история, технический уровень съёмки».

У тебя, как у художника, действительно есть абсолютная свобода размыть эти границы — право, лево, верх, низ этого экрана. Действительно, ты можешь сидеть перед дырой в пространстве».

Не боясь идти на нарушение стереотипов, канонов и, я бы даже сказал, предрассудков; стараясь заразить молодую аудиторию, очень далёкую от контекстов, о которых идёт речь, вот это желание естественно заставило нас идти на все возможные риски. И нарушение базовых правил того, что у нас обычно называется в кино «рациональными подходами». Но тем не менее, мы внутри производства были предельно рациональны».

Мы шли на эксперимент. Ведь, с одной стороны, это новые технологии, а с другой — это возврат к классическому киноповествованию, внутрикадровый монтаж. То есть, количество планов увеличивается, поэтому работают правила, которые были описаны во всех знаменитых книжках наших учителей».

Всем я задавал один и тот же вопрос: где была точка напряжения, что это было? Страх, голод, холод? Или отсутствие воды? А он говорит: «Вши». И это говорил не один человек. Вши, вот это чувство того, что тебе неподконтрольно, то, что сводит тебя с ума... Это такая деталь - странная, страшная».

В этой истории есть центр: обычный дом и несколько солдат в нём. В определённые моменты война остаётся за окном, но она, конечно, продолжает влиять на поступки героев, на их любовные чувства, ведь наш фильм и о любви тоже. Война показана как бы со стороны: без поиска правых и виноватых. Если обобщить, это кино о тяге человечества к самоуничтожению. О том, что сидит в самой нашей природе. И тогда, и сейчас. Ничего не изменилось. Всё, что мы строим, так или иначе мы же и разрушаем».

Город весь горел. Он так горел, и был такой холод, что мороз прибивал тёплый пар и дым. И над городом висел смог и облака, которые распластались в виде креста. И немцы, лётчики, увидев этот крест над Сталинградом, между собой говорили, что это знак и через какое-то время город падёт».