Эйзенштейн в Гуанахуато

13.02.2015 01:18

«Эйзенштейн в Гуанахуато» Рецензия «Фильм Про»

Питер Гринуэй, как известно, утверждает, что кино умерло, когда появился телевизионный пульт. Однако его новая картина «Эйзенштейн в Гуанахуато», как и многие другие его работы, показывают, что Гринуэй в этого мертвеца влюблён безмерно и безрассудно. Эрос и Танатос для него – главные ориентиры в кино и в жизни, а теперь Гринуэй предположил, что Эйзенштейн ду... читать дальшеПитер Гринуэй, как известно, утверждает, что кино умерло, когда появился телевизионный пульт. Однако его новая картина «Эйзенштейн в Гуанахуато», как и многие другие его работы, показывают, что Гринуэй в этого мертвеца влюблён безмерно и безрассудно. Эрос и Танатос для него – главные ориентиры в кино и в жизни, а теперь Гринуэй предположил, что Эйзенштейн думал и чувствовал так же. Действие фильма охватывает несколько месяцев в 1931 году, которые Эйзенштейн провёл в Мексике, пытаясь снять там фильм. По версии Гринуэя, к моменту приезда Эйзенштейн к моменту приезда настолько запутался в своих мыслях и комплексах, что с радостью откликнулся на все соблазны нового для себя мира. Он пьёт мексиканскую водку, посапывает в кровати во время сиесты, а также лишается девственности при очень неожиданных обстоятельствах. Трейлер фильма «Эйзенштейн в Гуанахуато» Все знают, что Эйзенштейн не смог доделать фильм о Мексике и привёз в Россию огромное количество отснятого материала. Из этого материала после смерти Эйзенштейна разные режиссёры пытались смонтировать картины, вышло несколько версий, но ни один из них не фильм Эйзенштейна, это факт. Фактов много – об обстоятельствах поездки Эйзенштейна, о его провале в Голливуде, его возвращении на родину. Все эти факты Гринуэй подробно приводит в своём фильме, но внутри этих фактов есть некая терра инкогнита, собственно жизнь режиссёра. А здесь, среди всех известных переменных можно выстроить апокриф, которые так любит и ценит Гринуэй. Стеснявшийся своей внешности Эйзенштейн, предполагает Гринуэй, боялся женщин и избегал их. Когда же его мексиканский гид понял это, то предложил Гринуэю попробовать секс с мужчиной. Результатом стал бурный роман, продлившийся всё время пребывания Эйзенштейна в Мексике. Открывший для себя совершенно новые ощущения Эйзенштейн упивается ими, познавая с помощью своего нового друга мексиканскую культуру во всех её проявлениях, включающих, конечно, культ смерти. Поэтому он и не снял фильм – не до того было. Гринуэй как будто предполагал, что зрителей может возмутить эта история, насыщенная откровенными сценами однополой любви и специфическим юмором. Поэтому он собрал огромное количество архивных материалов, которые периодически вплетаются в ткань повествования и служат аргументами для апокрифа. Особенно, конечно, это касается скабрезных порнографических рисунков Эйзенштейна, о которых все знают, но не все говорят открыто. Это в бонусах к изданиям фильмов Феллини его любовницы открыто рассказывают об их отношениях, а у нас так не принято. Но Гринуэй, который не раз бывал в России и неплохо её знает, подчёркивает, что речь идёт не просто о романе с мужчиной, а об освобождении духа Эйзенштейна, который был порабощён средой. Об этом рабстве говорят привычки экранного Эйзенштейна: он ворует красивые вилки из ресторана, прячет под подушку ботинки на время сна, как ребёнок радуется душевой лейке, потому что в СССР таких пока нет. А тут – мир свободы, радости и счастья, которые, по фильму, не смогла победить мексиканская революция. Эйзенштейн освобождается во всех отношениях, и ему в этот момент меньше всего хочется снимать кино. Фильм покоряет своим визуальным решением. Красочные интерьеры совмещаются здесь, как в мультимедиа-энциклопедии, с чёрно-белыми фотографиями, рисунками и другими элементами, составляющими коллаж. Пространство искажается ради эстетики, диалоги и движения стилизуются под общее настроение. Это не самый радикальный фильм Гринуэя в плане композиции, но именно ему не помешало бы быть в 3D, и даже во время просмотра часто хочется проверить, не надеты ли очки, потому что эффекты объёмности, которых добивается Гринуэй, невероятно убедительны. Доказательств каких-либо однополых отношений в жизни Эйзенштейна не существует. Но Гринуэю они не так важны, как важен ему сам Эйзенштейн, вернее, образ Эйзенштейна. Он собирается снимать ещё одну картину, которая станет приквелом «Эйзенштейна в Гуанахуато», и уж там, следовательно, никакой однополой любви не будет. Будет что-то другое – может, не менее провокационное.