Квентин Тарантино о фильме «Человек-амфибия», 2019 год:
Если бы я делал фильм о себе, там появился бы один русский фильм, который очень нравился мне в детстве. Это «Человек-амфибия»! Его в Америке не показывали в кино – дублировали на английский и сразу отдали на телевидение. Помню, 9-й канал в Лос-Анджелесе в начале 70-х крутил его довольно часто. Я даже не знал, что это русский фильм, но смотрел с большим удовольствием».
Если бы я делал фильм о себе, там появился бы один русский фильм, который очень нравился мне в детстве. Это «Человек-амфибия»! Его в Америке не показывали в кино – дублировали на английский и сразу отдали на телевидение. Помню, 9-й канал в Лос-Анджелесе в начале 70-х крутил его довольно часто. Я даже не знал, что это русский фильм, но смотрел с большим удовольствием».
Интервью Стивена Спилберга газете «Известия» от 19 октября 1994 года:
«Один из моих самых любимых русских фильмов – “Летят журавли”. Одно из великих качеств российского кино – мастерство в показе чего-то малого, глубоко личного, на фоне невероятной, огромной деятельности вокруг. Русские рассказывают историю одной любви, но окружают её тысячами человек, лошадьми, артиллерией, взрывы сотрясают воздух. И просто интересно, как выстраивается этот баланс между интимным и сюрреалистическим, который есть, к примеру, в работах Эйзенштейна. И вот ещё: когда я вспоминаю русские фильмы, первое, что приходит мне в голову, – это даже не столько простор и зрелищность, сколько – поцелуи. Русские делают великие поцелуи в кино... Это пролётка у крыльца... Это иконная образность. И великие кадры, когда летят журавли, и крики в небе. Малая частность, но всегда окружённая простором, огромными армиями и всем тем чрезвычайным, огромным, что и мне так нравится делать в кино».
«Один из моих самых любимых русских фильмов – “Летят журавли”. Одно из великих качеств российского кино – мастерство в показе чего-то малого, глубоко личного, на фоне невероятной, огромной деятельности вокруг. Русские рассказывают историю одной любви, но окружают её тысячами человек, лошадьми, артиллерией, взрывы сотрясают воздух. И просто интересно, как выстраивается этот баланс между интимным и сюрреалистическим, который есть, к примеру, в работах Эйзенштейна. И вот ещё: когда я вспоминаю русские фильмы, первое, что приходит мне в голову, – это даже не столько простор и зрелищность, сколько – поцелуи. Русские делают великие поцелуи в кино... Это пролётка у крыльца... Это иконная образность. И великие кадры, когда летят журавли, и крики в небе. Малая частность, но всегда окружённая простором, огромными армиями и всем тем чрезвычайным, огромным, что и мне так нравится делать в кино».
Режиссёр Микеланджело Антониони (из книги Нодара Хатиашвили «Штрихи к портрету Сергея Параджанова»):
«“Цвет граната” Параджанова поражает своей совершенной, неземной красотой. Параджанов, на мой взгляд, лучший кинорежиссер в мире».
«“Цвет граната” Параджанова поражает своей совершенной, неземной красотой. Параджанов, на мой взгляд, лучший кинорежиссер в мире».
Шведский режиссёр Ингмар Бергман об Андрее Тарковском, журнал «Сеанс» №13:
«Фильм, если это не документ, – сон, грёза. Поэтому Тарковский – самый великий из всех. Для него сновидения самоочевидны, он ничего не объясняет, да и что, кстати сказать, ему объяснять? Он – ясновидец, сумевший воплотить свои видения в наиболее трудоёмком и в то же время наиболее податливом жанре искусства. Всю свою жизнь я стучался в дверь, ведущую в то пространство, где он движется с такой самоочевидной естественностью. Лишь раз или два мне удалось туда проскользнуть».
«Фильм, если это не документ, – сон, грёза. Поэтому Тарковский – самый великий из всех. Для него сновидения самоочевидны, он ничего не объясняет, да и что, кстати сказать, ему объяснять? Он – ясновидец, сумевший воплотить свои видения в наиболее трудоёмком и в то же время наиболее податливом жанре искусства. Всю свою жизнь я стучался в дверь, ведущую в то пространство, где он движется с такой самоочевидной естественностью. Лишь раз или два мне удалось туда проскользнуть».
Джефф Бриджес об Андрее Тарковском, журнал Esquire, 2010 год:
«Один русский режиссёр – он еще снял “Дом из песка и тумана” – дал мне как-то посмотреть Тарковского. Раньше я его не видел. Вот у кого никаких обязательств перед зрителем. Сцена длится десять минут, ничего не происходит, но ты настолько расслаблен, и тебе так хорошо».
«Один русский режиссёр – он еще снял “Дом из песка и тумана” – дал мне как-то посмотреть Тарковского. Раньше я его не видел. Вот у кого никаких обязательств перед зрителем. Сцена длится десять минут, ничего не происходит, но ты настолько расслаблен, и тебе так хорошо».
Ларс фон Триер о фильме Тарковского «Зеркало», журнал Time Out:
«Вы видели фильм под названием «Зеркало»? Он меня просто загипнотизировал! Я смотрел его раз двадцать. Это практически моя религия: Тарковский для меня – бог. И если бы я не посвятил ему свой фильм, то все бы сказали, что я у него что-то позаимствовал. А если заимствуешь, то посвящай».
«Вы видели фильм под названием «Зеркало»? Он меня просто загипнотизировал! Я смотрел его раз двадцать. Это практически моя религия: Тарковский для меня – бог. И если бы я не посвятил ему свой фильм, то все бы сказали, что я у него что-то позаимствовал. А если заимствуешь, то посвящай».
5.3
Ларс фон Триер о фильме Андрея Тарковского «Солярис» (Беседы со Стигом Бьоркманом):
«Когда я хочу позволить себе момент полного наслаждения, мне достаточно посмотреть “Солярис” Тарковского, – он вызывает у меня восторг, и на душе становится теплее».
«Когда я хочу позволить себе момент полного наслаждения, мне достаточно посмотреть “Солярис” Тарковского, – он вызывает у меня восторг, и на душе становится теплее».
Антонио Бандерас о фильме Элема Климова «Иди и смотри» (газета «КоммерсантЪ» от 04.05.2010):
«Могу пересказать по кадрам “Иди и смотри” Элема Климова. Я увидел его в 1984 году, и он остался лучшим фильмом о войне за всю мою жизнь. Мальчик, входящий в дом, хозяев которого истребили нацисты, повсюду оставшиеся следы мирной жизни. Об этом разорённом гнезде я вспомнил, когда смотрел “Сталкера” Андрея Тарковского: тот же кошмар неприкаянности. Хотя и без войны. Герой этого фильма от ужаса ходил зигзагами – это была страшная геометрия».
Шон Пенн о фильме Элема Климова «Иди и смотри»:
«Увиденное навсегда останется со мной. Это не только кинематографический шедевр, но и одно из наиболее полных выражений идей гуманизма».
«Могу пересказать по кадрам “Иди и смотри” Элема Климова. Я увидел его в 1984 году, и он остался лучшим фильмом о войне за всю мою жизнь. Мальчик, входящий в дом, хозяев которого истребили нацисты, повсюду оставшиеся следы мирной жизни. Об этом разорённом гнезде я вспомнил, когда смотрел “Сталкера” Андрея Тарковского: тот же кошмар неприкаянности. Хотя и без войны. Герой этого фильма от ужаса ходил зигзагами – это была страшная геометрия».
Шон Пенн о фильме Элема Климова «Иди и смотри»:
«Увиденное навсегда останется со мной. Это не только кинематографический шедевр, но и одно из наиболее полных выражений идей гуманизма».
2002 / Фэнтези, Детектив, Драма / Финляндия, Канада, Россия, Япония, Дания, Германия
Известные зарубежные кинематографисты положительно отзывались не только о советской киноклассике, но и современных российских фильмах, поэтому в нашу подборку попали и две следующие кинокартины.
Стивен Спилберг о фильме Александра Сокурова «Русский ковчег» (IndieWire):
«Один из моих любимых фильмов – “Русский ковчег”. Это 95-минутная лента, которую снимали одним кадром в музее Санкт-Петербурга. Вы только вдумайтесь: один кадр! Было всего три дубля. При этом два первых были остановлены где-то на двадцатой минуте, а вот третий получился так, как было нужно. Мне кажется, оператор там чуть не умер, пока столько времени держал камеру».
Стивен Спилберг о фильме Александра Сокурова «Русский ковчег» (IndieWire):
«Один из моих любимых фильмов – “Русский ковчег”. Это 95-минутная лента, которую снимали одним кадром в музее Санкт-Петербурга. Вы только вдумайтесь: один кадр! Было всего три дубля. При этом два первых были остановлены где-то на двадцатой минуте, а вот третий получился так, как было нужно. Мне кажется, оператор там чуть не умер, пока столько времени держал камеру».
7.8
Квентин Тарантино о фильме Алексея Федорченко «Овсянки» (газета «Ведомости», 2010 год):
«“Овсянки” – это по-настоящему поэтическое произведение, где все три исполнителя главных ролей поистине неутомимы».
«“Овсянки” – это по-настоящему поэтическое произведение, где все три исполнителя главных ролей поистине неутомимы».
