Дорогая Розмари!
День выдался текучим и безотрадным, словно подвешенным к небу в сетке. Спасибо тебе, что написала. Я вижу, как перед окнами карусель опавших листьев кружит вокруг мусорной урны. Это похоже на джаз по звуку. Пустые улицы. Как будто почти все горожане скрылись в своих квартирах, и небеспричинно. Сейчас кажется модным избегать общественных мест. Даже баров, о чём я сказал Хемингуэю, за что он толкнул меня в живот. В ответ я спросил его, мыл ли он руки. Он их не мыл. И даже не думал отпираться. Он считает, что это обычный грипп. Интересно, кто ему такое сказал.
Администрация предупредила всех, что надо на месяц запастись необходимым. Мы с Зельдой купили красного вина, виски, рома, вермута, абсента, белого вина, хереса, джина и, упаси господи, бренди, если понадобится. Прошу, молись за нас.
Видела бы ты площадь, выглядит жутко. Я в ужасе от чёртовых возможностей, которые несет такое будущее. Длинный день медленно катится вперёд под виски с содовой, который всё больше похож на воду. Зельда говорит, что это не даёт повода пить, но перо по-другому в руках не держится. В задумчивости сидя на веранде, я наблюдаю за далёкой линией горизонта, скрытой в мутной дымке, и будто различаю неотступную кару, которая уже давно движется в нашу сторону. И всё же в щербатом очертании закатных облаков замечаю одну-единственную полоску света, которая заставляет меня верить, что настанет лучшее завтра.
День выдался текучим и безотрадным, словно подвешенным к небу в сетке. Спасибо тебе, что написала. Я вижу, как перед окнами карусель опавших листьев кружит вокруг мусорной урны. Это похоже на джаз по звуку. Пустые улицы. Как будто почти все горожане скрылись в своих квартирах, и небеспричинно. Сейчас кажется модным избегать общественных мест. Даже баров, о чём я сказал Хемингуэю, за что он толкнул меня в живот. В ответ я спросил его, мыл ли он руки. Он их не мыл. И даже не думал отпираться. Он считает, что это обычный грипп. Интересно, кто ему такое сказал.
Администрация предупредила всех, что надо на месяц запастись необходимым. Мы с Зельдой купили красного вина, виски, рома, вермута, абсента, белого вина, хереса, джина и, упаси господи, бренди, если понадобится. Прошу, молись за нас.
Видела бы ты площадь, выглядит жутко. Я в ужасе от чёртовых возможностей, которые несет такое будущее. Длинный день медленно катится вперёд под виски с содовой, который всё больше похож на воду. Зельда говорит, что это не даёт повода пить, но перо по-другому в руках не держится. В задумчивости сидя на веранде, я наблюдаю за далёкой линией горизонта, скрытой в мутной дымке, и будто различаю неотступную кару, которая уже давно движется в нашу сторону. И всё же в щербатом очертании закатных облаков замечаю одну-единственную полоску света, которая заставляет меня верить, что настанет лучшее завтра.
На самом деле это письмо было опубликовано в юмористическом онлайн-издании McSweeney's, а его автор - Ник Фариелла. Пользователи Сети не обратили внимание на то, что оно дано с пометкой «пародия» и распространили его по всему миру, переводя на разные языки, включая русский. Составлено оно так искусно, что большинство принимает письмо за чистую монету.
Трейлер фильма «Великий Гэтсби» - экранизация главной книги Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
Редакторы McSweeney's пытались как-то воспрепятствовать этому, сообщение о пародийности они перенесли с конца текста в начало, но было уже поздно. Ник Фариелла напрасно оправдывался в интервью Reuters, что хотел поднять настроение подавленному новостями о пандемии читателю. И что он даже специально назвал публикацию «По ту сторону рая», намекая на роман Фицджеральда, который вышел как раз в 1920 году.
«Я не думал представлять это как реальное письмо. Мне хотелось, чтобы люди отреагировали на его оптимистичный настрой. Что в эти, казалось бы, мрачные времена границы правды и неправды размылись из-за потребности в надежде. Я думаю, что непоколебимая вера в лучшее будущее была ядром в работе и жизни Фицджеральда», — рассказал он.
Биография Фицджеральда подсказывает, что в 1920 году всё было совсем не так. В то время только что поженившиеся Зельда и Скотт спокойно жили в США и вели богемный образ жизни. Однако в 1918-1919 гг. действительно бушевала пандемия испанского гриппа - «испанка». Она унесла порядка 50 млн жизней и осталась в памяти как самая страшная эпидемия ХХ века. Во время неё были и карантин, и изоляция, и ограничения общественных мероприятий. Молодожёны же в 20-е годы часто бывали во Франции, в том числе на юге, где познакомились с Хемингуэем. Он, кстати, терпеть не мог Зельду, считал, что именно из-за неё Фицджеральд так много пьёт и пишет для журналов всякую ерунду, чтобы заработать денег на пирушки. Вот, кстати, об этом в рамках литературного спора и можно было бы поговорить, коротая время в самоизоляции.