«Этот фильм просто про меня»: Антон Риваль о «Французе»

Я не мог не согласиться, потому что это Андрей Сергеевич Смирнов. Я был очень рад, когда он мне позвонил и сказал приходи на кастинг, в этот момент я уже согласился. К тому же, это история про франко-русского парня, а я такой и есть. Мой отец француз, я родился во Франции, в Париже, и всё моё детство мои мама – русская, бабушка рассказывали мне про свою прошлую жизнь в России. И для меня это были какие-то сказочные истории. И тут вдруг мне предложили окунуться в тот мир, который видел мой отец Пьер (его зовут так же, как и моего героя), когда приезжал в Советский союз. И вот эти три фактора, раз - имя режиссёра, два - мои русские корни и три - то, что для меня это была возможность пощупать жизнь моих родителей, заставили меня погрузиться в эту картину.

Этот фильм просто про меня. Я приехал в Россию «сь французським акцентом вот таким» и с мыслью, что я вернулся на родину, я русский. Это было десять лет назад, когда я поступил в Школу-студию МХАТ. И меня дико бесило слово «француз». Когда мои однокурсники, мои педагоги, называли меня так это меня раздражало страшно, потому что я считал, что вернулся домой. Потом я понял, нет, я не русский, но я и не француз, я – франко-русский парень, а это особая национальность. И это проявляется во всём, я действительно, другой человек по менталитету, и при этом, я абсолютно понимаю руссских. Я живу с 19 лет в России, то есть весь свой самый осознанный период, когда ты понимаешь, кем ты хочешь стать, какая твоя профессия, когда ты фактически становишься человеком. И это все произошло со мной здесь, поэтому я все понимаю. Но во мне всё равно есть этот француз, который 19 лет прожил во Франции.

Я считаю, что у каждого свой путь восприятия. И есть вещи, которые нельзя сразу понять, например, мне потребовалось много времени, что понять театр. Я вообще его не любил, но чем больше ты ходишь туда, тем больше ты начинаешь понимать. В детстве, когда мне было 12 лет, мой отец заставлял меня смотреть классику, и это было очень скучно. Я лично считаю не страшным, если не всем понравится фильм. Возможно, человек поймёт эту картину через десять лет, а может, через месяц. Поэтому, наверное, нельзя желать приятного просмотра, потому что ты не знаешь, на каком уровне сейчас находится твой зритель, как он вообще воспринимает, хочет ли он этого. Я не имею ввиду, что вот я познал что-то, нет, мне еще познавать и познавать, возможно, я что-то не понял из того, что я смотрел на «Кинотавре», а это гениально. Поэтому приятного просмотра не стоит желать, я всем желаю просто посмотреть фильм, а дальше уже каждый для себя сам разберётся.

У него есть цель, с самого начала, просто он ее не озвучивает. Только в конце становится ясно, что у Пьера есть секрет. Более того, он его держит при себе уже с первого кадра. Но мне, на самом деле, кажется, что Пьер – это наши, в смысле зрительские, глаза. Они просто смотрят. Но все равно у них есть что-то непонятное, свое. Путь моего героя включает разные истории, но они все в итоге объединяются в нечто целое к финалу. И этот финал в тебя попадает. В меня лично попал.

Это очень своевременное кино, потому что важно знать историю, понимать, что происходило с людьми, чтобы к этому не вернуться. Каждый русский человек должен пойти и посмотреть этот фильм. А каждый франко-русский парень просто скажет: «Да это же я!»