Данила Козловский: «Для меня «Статус: Свободен» - фильм особенный»

Когда мы с Пашей готовились к съёмкам одного фильма, который в силу разных причин не состоялся, обсуждали какие-то сцены, и он мне в качестве некоего художественного примера рассказал историю своей жизни. Я его спросил: «А что это такое?». Он ответил: «Ну вот, со мной происходило то-то и то-то. Это моё эпическое расставание с девушкой». Я говорю: «Паш, ну это же кино, отличная история». Он говорит: «Да, я об этом думаю, у меня есть блокноты, куда я записывал всё, что со мной происходило». Я говорю: «Давай попробуем это соединить». И всё, так у нас возникла идея сделать из этого сценарий. И стали работать над ним, потом в какой-то момент мы показали всё это Серёже Ливневу, моему партнёру и продюсеру фильма, и решили снять кино.

Ну, он меняет всё, конечно. Если ты действительно продюсер фильма, то, помимо исполнения главной роли, на тебя ещё возложено участие во всех этапах создания картины начиная от написания сценария и заканчивая обсуждением банкета, который будет происходить после премьеры. И я могу сказать, что это, наверное, самая сложное профессия. По крайней мере, из тех, которые я знаю и пробовал на себе. Я пока не испытывал себя на режиссёрском поприще. Быть режиссёром, наверное, сложнее всего, однако профессия продюсера – это тоже очень непросто.

Дело даже не в ответственности хотя она тоже существует, а в том, что создание фильма – это не только съёмочная площадка и то, что на ней происходит. Это, конечно, очень важно и, возможно, самая важная часть кинопроцесса. Но сначала мы подбираем материал. А дальше мы создаём из этого материала то, что рождается уже на монтажном столе, в студии перезаписи, а потом, если мы хотим, чтобы это кино посмотрели люди, нужно находить партнёров, которые поверят в эту историю, начнут тебя поддерживать, помогать в маркетинге и убеждать зрителей потратить свои 300 рублей на просмотр этой картины. И здесь всё: и плакаты, и трейлеры, и тизеры, и медиапланы, и пиар-компания. Огромное количество всяких разных составляющих.

Как работает Паша Руминов на площадке – это, вообще, отдельная история, об этом можно снимать отдельное кино под названием «Павел Руминов и его площадка». Я знаю мало людей, которые могут работать так, как Паша. Он создаёт какую-то невероятную атмосферу на площадке, это в самом прекрасном смысле слова анархия, но строго контролируемая и в которой есть довольно сильный центр, сильный диктатор, как бы парадоксально это ни звучало. И ты действительно чувствуешь себя соучастником и художником. Так как он мало кто работает, поэтому на его съёмочной площадке всё по-новому, всё неожиданно. Тебе дико интересно в это включиться, и ты начинаешь пробовать, экспериментировать и получать от этого огромное удовольствие. И у тебя появляется другая мера ответственности за то, что ты делаешь в кадре, у тебя обнаруживается другой голос, другие жесты. И ты ещё не понимаешь, насколько это правильно или неправильно, потому что это всё непривычно, но очень интересно.

То, как он работает с артистом, то, как разбирает сцены, то, как просто включает камеру и говорит: «Давайте, поехали, что мы сидим? Да не надо никакие хлопушки, ребята, как только вы начинаете хлопать в хлопушки, дубль 5,7,1, сразу возникает напряжение. Всё, расслабились, поехали. Мы делаем кино для себя. Всё остальное неважно». И это только одна из тысячи деталей, но это отличная деталь, потому что как только перед артистом хлопают хлопушкой, особенно перед какой-то интимной сценой, то тебе ещё какое-то время нужно собраться. А он пытается интегрировать кинопроцесс в реальную жизнь, которая происходит с тобой здесь и сейчас. Он пытается всячески стереть обстоятельства, которые мешают актёру играть. Есть только мы и история, которую хочется рассказать. И достигается это всё порою каким-то очень эксцентричным, смешным, нелепым, наивным и обаятельным образом. Он в этом смысле потрясающий экспериментатор, невероятно талантливый человек, таких режиссёров, как Паша Руминов, я не знаю. Он совершенный безумец, и это абсолютно его кино до последнего кадра. Это его история и его язык, а также его мир, который мне как артисту, продюсеру и, вообще, как человеку, который занимается кино и посвящает этому свою жизнь, невероятно интересен.

Это очень хороший вопрос, спасибо. Когда мы, вообще, затевали это кино, то часто говорили о том, что это наша попытка навязать своё представление о том, как может выглядеть жанр комедии в нашем прокате. Потому что, как правило, у нас этот жанр изуродован. Пошлостью, глупостью, примитивизмом, бездарной игрой, режиссурой и, главное, пустотой высказывания. Зачастую это превращается в какую-то жалкую попытку рассмешить людей, а люди не смеются. Не так уж много положительных примеров хороших комедий, таких, как замечательный фильм Ани Меликян «Про любовь» или картина «Без границ», которую мне очень хвалили. Принципиально другой язык у Жоры Крыжовникова в его фильмах. Но этого мало. И для нас, это попытка сказать людям, что комедия может быть умной и вызывать какие-то размышления. В нашей картине есть высказывание, есть мысли. Мы в ней говорим на темы важные и редкие. Фильмов о расставании, вообще, не так уж много в мире, а в России я, честно говоря, и не припомню таких.

Существуют определённые клише романтических комедий. Вот герои любят друг друга, вот почему-то они не могут друг друга любить и вот, наконец, они начинают любить друг друга, а в результате случается что-то не очень хорошее, и вдруг снова всё хорошо, они вновь влюблены, камера улетает, красивая музыка, ещё и снег идёт. Честно говоря, я сам люблю такие фильмы. Но всё равно есть какие-то определённые схемы, по которым кинематографисты стараются делать кино в этом жанре. Мы постарались от этого отойти, но не в сторону какого-то безумного авторского эксперимента, а всё-таки попытались сделать кино с большим зрительским потенциалом, чтобы пришедшие на него люди, увидев поначалу что-то не совсем привычное, потом втянулись и поняли, что им это интересно. Им станет ясно, что с ними разговаривают не как с идиотами, и шутят, не как с человеком, у которого отсутствует чувство юмора. Мы уже устроили несколько показов, в том числе для принципиально другой публики. На фестивале в Ирландии мы показывали это кино ведущим кастинг-директорам со всего мира, людям, которые делают кинокомиксы MARVEL, фильмы о Джеймсе Бонде, Джейсоне Борне, то есть большие жанровые картины. Было невероятно интересно следить за их реакцией и потом с ними общаться и слушать то, что они говорят. И, допустим, вот недавно вышел фильм «Выживший» и за первый уикенд собрал более или около полумиллиарда рублей, что является абсолютным рекордом среди фильмов в формате 2D. А фильм непростой, это не комедия, и, значит, зритель наш готов к нему и хочет смотреть не только развлекательные и, в общем, примитивные фильмы. Он готов к разговору и к фильмам любого жанра. Пускай это будет драма, пускай это будет комедия, пускай это будет боевик или ещё что-то. Но всё равно какой бы жанр ни был, главное, чтобы он был умный. А любой жанр может быть умным, если за ним стоят непросто три с половиной тупые шутки, а какое-то высказывание, мысль и сама жизнь.

Помимо всего прочего, что я сказал, мне кажется, что принципиально важный момент для любого актёра не только хороший сценарий хотя это тоже правильно, но ещё и набраться наглости и позволить себе сочинять истории, в которых ты сможешь сыграть как артист.

Вообще, у Паши Руминова ты как артист только и занимаешься в основном 12-часовым хулиганством, но это художественное хулиганство, оно мне очень близко. Там отсутствует, как бы сказать, схема «артист-режиссёр-съёмка-поехали». Это абсолютно художественное безумие, в котором ты можешь делать всё, что ты захочешь. А потом, может быть, что-нибудь в монтаж и войдёт. Сейчас мы понимаем, что это не работает, а потом на монтажном столе – смотри-ка, работает.

Там есть эпизод, где герой приходит к маме после всех приключений, которые с ним случились, уже осознав, в общем, одну из главных вещей, ради которых мы делали это кино. И первая фраза, которую говорит мама: «Ты, значит, за материнским советом пришёл?» И дальше она начинает высказывать свою совершенно другую точку зрения на всё, что происходило с героем, и давая ему понять нечто новое. Мама к тому же художница и любит играть на приставке. И у нас возникла идея пригласить на эту роль мою настоящую маму, потому что есть определённая химия жизни, которую будет интересно зафиксировать на плёнке. Ну и так оно, как мне кажется, и случилось, чему я очень рад. Хотя это не первый наш фильм, а второй, правда, там мы вместе с ней не играем. Я говорю об «Экипаже» замечательного режиссёра Коли Лебедева. Это фильм, который я очень жду, и там тоже играет моя мама.

Тут даже не сыгранность театральная важна, а человеческие отношения. Во-первых, Лиза – мой очень близкий друг, партнёр по сцене, и мы уже снимались вместе в одном фильме и, вообще, много очень прошли начиная с первого курса академии, и заканчивая репетициями «Гамлета», которые сейчас в самом разгаре. Что же касается Владимира Станиславовича Селезнёва, который сыграл роль антагониста и разлучника, то он был моим педагогом в студенческие годы, и к тому же он мой близкий, дорогой друг, с которым мы играли то братьев, то друзей в спектаклях и так далее. Это и есть та самая химия жизни, которая нас объединяет. Которая нам позволяет говорить на одном языке. В общем, даже иногда и без слов. И мне было важно работать с этими людьми, потому что всё-таки для меня это очень особенное кино, в моей жизни оно занимает особое место.