Александр Довженко. Цена пантеизма

Откуда же в скудном свете тех незабытых летВдруг свершается чудо, загорается яркий свет?Когда я впервые почувствовал взгляд человеческих глаз?Когда от слов незнакомца вздрогнул я в первый раз?Это было как откровенье, как будто добрая весть,Ощущенье глухого, узнавшего, что в мире музыка есть,Немого, внезапно понявшего, что слово его звучит.Тень для меня наполнилась довженковским светом, в ночи.Фильм назывался «Земля». Я вспоминаю опять.Лунный свет был так удивителен, что хотелось только молчать.
Эти строки Луи Арагон написал спустя четверть века после того, как ему во время его визита в СССР показали фильм Александра Довженко «Земля». Фильм-откровение, который вышел в 1930 году, но по-прежнему остаётся непревзойдённым образцом поэтического кинематографа. По ранним картинам Довженко учились снимать кино многие поколения кинематографистов, но учились они не столько его технике, сколько его ощущению мира и возможностям перенесения этого ощущения на экран. Сам Довженко называл это ощущение пантеистическим, и это определение вполне точно, хотя чаще используют термин «магический реализм». Это одно из самых актуальных направлений современного кино, а его пионером вполне может считаться Довженко.

Александр Петрович Довженко родился в глухом хуторе Черниговской губернии в самой обычной крестьянской семье, которая едва сводила концы с концами. Он был одним из 14 детей, но почти все его братья и сёстры умерли, не достигнув совершеннолетия. Среди главных воспоминаний Довженко о детстве – постоянные голод и плач. Всё это нашло впоследствии отражение в его фильмах и особенно в «Зачарованной Десне», биографическом фильме, который был снят о нём уже после его смерти его вдовой по его же сценарию. Семья с трудом набрала денег на учёбу Александра. Он поступил в институт на учителя (сейчас это Глуховский национальный педагогический университет имени Александра Довженко), потом устроился работать в житомирское училище. Довженко прошёл путь, которым проходили в его время многие. Студентом он начал интересоваться политикой, стал атеистом, участвовал в национальном освободительном движении, в чём потом очень раскаивался. Восторженно принял революцию 1917 года. Некоторое время воевал среди добровольцев армии Украинской народной республики, но большую часть своих сил отдал продолжению своего образования и работе. Однажды его взяли в плен и расстреляли холостыми снарядами. Во время Гражданской войны Довженко присоединился к большевикам, стал коммунистом и оставался им до конца жизни, хотя в 23 году его исключили из Партии, а восстановиться он так и не пытался.


В начале 20-х ездил учиться экспрессионистской графике в Германию, прожил там год и вернулся на Украину. Активно публиковался как карикатурист, участвовал в литературных объединениях и только в середине 20-х годов, уже после 30 лет, заинтересовался кино. Поработав вначале ассистентом на съёмках у других режиссёров, Довженко приехал в Одессу и занялся кино вплотную. Производство было налажено большое, но это были поделки малограмотных ремесленников на потребу невзыскательной публике. Довженко всё равно начал работать, осваивая профессию на своих и чужих ошибках.


Довженко собирался снимать комедии, но первый его опыт, «Вася-реформатор», даже не был им закончен, а комедию «Ягодка любви» он впоследствии предпочитал не указывать в своей фильмографии. Хотя уже в этом фильме видно, что Довженко внимательно смотрел американские образцы жанра и учился у своих коллег. Впрочем, как известно, вся революционная советская кинематография выросла из восхищения американским кино, которое было осмыслено и переработано, чтобы превратиться в великий русский кинематограф.


Подлинным дебютом Довженко, неожиданным не только для тех, кто знал его, но и для всего остального мира, стал фильм «Звенигора», радикально непохожий на всё, что он снимал ранее, и на всё, что снимал кто бы то ни было до него. События времён Гражданской войны зарифмованы здесь с легендарным прошлым, в центре повествования – древний клад, который ревностно охраняет его в течение многих и многих лет. Несколько сюжетных линий накладываются друг на друга, симфонически звучат в этой странной поэме, где угадываются черты немецкого экспрессионизма, а украинское прошлое показано так, будто это нибелунги переоделись в костюмы другой национальности. Вместе с тем в «Звенигоре» присутствуют декадентские сцены из жизни эмигрантов, поданные в стиле жутковатой буффонады. Особенно здесь выделяется эпизод с оратором, который время от времени пытается застрелиться на сцене, а в это время публика в зале неистовствует от восторга, хохоча и кусая себя от предвкушения крови на кафедре.

«Звенигора», в соответствии со своим названием, прозвенел настолько громко, что оглушил своих первых зрителей. Публика не сразу понимала, что происходит на экране.


По свидетельству Жоржа Садуля, на Запад фильм попал перемонтированным и сокращённым, но даже при этом вызвал большой ажиотаж. «Арсенал», следующая картина Довженко, был встречен более спокойно, хотя бы потому, что от Довженко уже ждали буйства фантазии. В сценарии фильма Довженко пишет следующее:


Довженко здесь показывает виртуозное владение монтажом и понимание роли метафоры в кино. Скатывающаяся по насыпи гармонь как метафора гибели пассажиров поезда – это, конечно, ответ детской коляске у Эйзенштейна, да и сам фильм отсылает к эйзенштейновским работам, что является не эпигонством, а признаком того, что Довженко продолжал учиться даже тогда, когда он уже признан серьёзным мастером.

Самый известный и самый яркий фильм Довженко «Земля» показывает, насколько режиссёр смог сохранить и преумножить свой самобытный талант, овладевая языком кино. Смерть старика на куче яблок, ночная любовная сцена, заканчивающаяся убийством, похороны, где «яблоневые ветки ласкают погибшего», сумасшествие убийцы, грызущего землю. Кажется, нигде прежде человеческие страсти не были настолько выпукло и поэтично показаны в кино. Непрофессиональные актёры, которых снимает Довженко, - это живые образы, которым нужно только дать пространство для самораскрытия. У Эйзенштейна на экране действуют массы, у Довженко – языческие исполины, воплощающие в себе самые страшные и самые красивые сны человечества. Исполины, которые плоть от плоти самой Природы, Земли и всего, что на ней и над ней. Подсолнухи, яблоки и яблони, колосья пшеницы – всё это такие же участники повествования, как и традиционные персонажи. Несмотря на то, что к моменту выхода «Земли» весь мир переходил на звуковое кино, эта картина произвела на всех действующих кинематографистов огромное впечатление. Вся Европа обсуждала эту картину (в том числе – вместе с самим Довженко, который специально ездил туда с фильмом), все молодые авторы учились по ней возможностям киноискусства, это – вершина немого кино и кино вообще, что косвенно подтверждается и тем, что во всех авторитетных рейтингах кино она неизменно попадает в десятку, а любая учебная программа по теории или истории кино обязательно включает этот фильм. Сняты он и ряд других фильмов Довженко была на Киевской кинофабрике, которая с 1957 года получила статус Киностудии имени Довженко.


Дальше начинаются тридцатые, а вместе с ними то, что пережили все художники СССР. Наступил момент, когда власть решила полностью контролировать искусство, и те, кто был не согласен полностью подчиняться прямым директивам «сверху», постепенно лишились возможности творить дальше. У Довженко был твёрдый характер. Он был человеком гордым, вспыльчивым, мог нагрубить самому высокому начальству и очень ценил свою независимость. Он выжил в «чистке» 30-х, как до этого выживал в 20-е годы и как потом выживал в 40-е и 50-е. Вопрос был только в цене. Но кино снимать он продолжал – в отличие от более бескомпромиссного и ранимого Дзиги Вертова, с которым работал на Киевской кинофабрике и которого в 30-е годы фактически уничтожили.

Фильм «Иван», который Довженко стал снимать после «Земли», пользовался вниманием Сталина, который вызывал Довженко в Москву и вёл с ним продолжительные беседы о том, как надо снимать кино. Сталин был, как тихонько шутили, самым насмотренным человеком в СССР, потому что лично знакомился со всеми картинами, выходящими на экран. Фильм «Иван» он заказал Довженко лично, это должна была быть картина о Днепрогэсе и победе социалистического сознания над архаичным, которое было так близко Довженко в художественном плане. Довженко пришлось преодолевать не только сопротивление новых технологий, так как звуковое кино требует принципиально иного подхода, чем немое, но и обязательность выполнения указаний главного режиссёра страны. То же было со следующими картинами. «Аэроград», «Щорс» (Ленинская и Сталинская премии соответственно) - за десять лет Довженко удалось снять всего три картины, каждая из которых показывала, как выхолащивается из его картин поэтика, уступая требованиям любящего совсем другое кино Сталина.


Не просто так, начиная с конца 30-х годов, Довженко переходит в документальное кино. Вернее, в пропагандистскую документальную публицистику. В 1940 году выходит его фильм «Освобождение» о воссоединении Украины в соответствии с пактом Молотова-Риббентропа. В течение часа Довженко демонстрирует радость людей на новой советской территории, куда пришла советская армия. Параллельно с работой над фильмом его обязывают выступать на митингах и прославлять СССР среди местного населения, которое смущали слухи о том, что происходило в нашей стране. Довженко эта работа давалась трудно, потому что у него самого накопилось много претензий к советскому строю, да он временами и не стеснялся их прилюдно озвучивать.

В начале войны Довженко эвакуировали в Уфу, а потом в Ашхабад. Несмотря на плохое здоровье (в 30-е у Довженко начались серьёзные проблемы с сердцем), Довженко идёт на фронт, но вскоре получает ответственное поручение продолжать снимать документальные фильмы. Этот период – время создания документальных блокбастеров о победе советской армии над немецкими войсками, и Довженко создаёт два таких блокбастера – «Битва за нашу Советскую Украину» и «Победа на Правобережной Украине». Любопытно, что хотя все три названные документальные картины создаются, как бы сейчас сказали, в жёстких форматных требованиях, Довженко каким-то чудом никогда не забывает, что он художник. Поэтому в советском документальном кино его картины занимают выдающееся место – наряду с корифеями этого направления. А среди советских документальных блокбастеров времён войны «Битва за нашу Советскую Украину» многими называется лучшим.


Послевоенные годы, период малокартинья, стали для Довженко трудными. Он, всемирно известный режиссёр, вынужден был по многу раз переделывать свои работы, повинуясь цензурным требованиям. В результате от первоначального замысла фильма «Жизнь в цвету» не осталось практически ничего, а в прокат то, что получилось, вышло под названием «Мичурин», и даже самые страстные поклонники Довженко были поражены тем, как мало в этой картине осталось от гения великого художника и первооткрывателя. Следующий фильм, «Прощай, Америка!», Довженко вовсе не дали закончить, отстранили от работы в самом конце съёмочного периода. Ему приходится, чтобы свести концы с концами, вернуться к своей первой профессии – учителя. Измученный, переживающий крайнюю нужду, но не сдавшийся, Довженко, которому не разрешают вернуться на родину, преподаёт во ВГИКе, пишет сценарии, которым не дают хода. А когда дали, было уже поздно, прямо перед началом съёмок картины «Поэма о море» Довженко умер от инфаркта. Он просил вырезать его сердце и похоронить хотя бы его на родине, но вместо этого он получил место на Новодевичьем кладбище, где и покоится поныне.

Для всего мира Довженко существует как автор трёх фильмов: «Звенигора», «Арсенал» и «Земля». Бесполезно ждать, что История кого-то рассудит, но эти картины по-прежнему остаются авангардом кино и искусства в самом высоком смысле. А Довженко – символом художника, который не сдался и смог при этом остаться художником, пусть и потеряв слишком много в этой борьбе.