Виктор Сухоруков: «Кому плохо от того, что я замыслил?»

Целая дискуссионная затравка, а не вопрос. Отвечаю с удовольствием, потому что эта тема для меня старая, я с ней прожил целую жизнь. Но сначала я хочу извиниться за то, что беседую с вами небритый. Потому что это тот редкий спектакль, в котором я просто обязан быть небрит. И не гримирую для этого лицо, а отращиваю щетину. Соглашаюсь только на парик – эйнштейновский венчик. Сейчас, когда спектакль сыгран и нужно лететь в Москву, я буду приводить себя в порядок. Простите меня за осипший голос. Я его рассорил, именно играя Сарафанова по всему Приморскому краю. Очень рад, что у меня есть возможность сыграть положительную роль. Правда, есть ещё спектакль «Царство Отца и Сына» в Театре им. Моссовета, где я числюсь и служу. Я там играю царя Фёдора Иоанновича. В том же театре я играю следователя Порфирия Петровича в спектакле «Р.Р.Р.» по мотивам романа «Преступление и наказание». Как приглашённый играю Тартюфа в Театре на Малой Бронной. Этот же спектакль создан Пашей Сафоновым, с которым мы давно сотрудничаем, делаем вместе уже третий спектакль.

Когда мы выбрали для постановки пьесу «Старший сын», мы даже не подумали об этом. Паша предложил мне роль отца, коим я по-настоящему никогда и не был. Поэтому для меня это было особенно важно. Подобралась отличная команда, и я играю спектакль с такой влюблённостью, с такой привязанностью к партнёрам, какой у меня, признаться, давно не было. Я ловлю себя на мысли, что теперь, после тура со спектаклем по Дальнему Востоку, у меня просто нет сил расставаться с этими ребятами. Я ехал не на конкурс, и мне не так важно, что скажет жюри. Я ехал к публике, которая живёт далеко от Москвы… Так вот, преследовал ли меня фильм Виталия Мельникова «Старший сын»? Нет! Знаю ли я об этом фильме? Не только знаю, я его помню и люблю. Подражал ли я Евгению Леонову в роли Сарафанова? Нет! Потому что этот фильм был снят давно. Он прекрасен в своём времени, в «той» стране. Мы с Пашей придумывали другого Сарафанова, обслуживали свою, вытащенную из драматургии Вампилова идею. Это идея великого заблуждения, от которого и больно, и радостно. Больно потому, что обман, разоблачение чужого розыгрыша, всегда переживается тяжело. Радостно – от неиспорченности. Приняв горькое разоблачения, разрыдавшись горькими слезами, я, Сарафанов, не захотел расставаться с обманом, который не делал меня хуже. Наоборот, он меня возвышал. Люди, которые участвовали в обмане, тоже привязались ко мне, полюбили меня, просили прощения за обман. Как трудно, но как необходимо уметь прощать! Не кивком головы, не кистью руки. Всеми крылами, всей душой, всей своей жизнью уметь прощать то маленькое червоточащее событие, которое происходит в твоей жизни. Научиться прощать, крупное, мелкое - это великое благо. От этого человек становится красивым. И мне в финале этого спектакля очень хочется быть красивым. Такая у меня цель. Стать фигурой, личностью, иконостасом! Наверное, высоко залез Сухоруков в своих эпитетах. Но кому плохо от того, что я замыслил, замечтал, куда я стремлюсь? Это желание возвыситься от ничтожества до лика. В этой задаче есть мой рост, несмотря на то, что я старею. С каждым годом желания мои должны бы усыхать, мечтания – превратиться в иллюзии. И тем не менее, такие роли украшают актёра.

Если бы было так, пришлось бы закрыть все театры, прекратить снимать кино. Жанры-то все исчерпаны.

Стучаться в современность. Отзываться в нынешних умах людей. Помните, у Пушкина: «Глаголом жги сердца людей!» Жить сегодняшним днём, даже если ты оденешься в креналин и залезешь в Средневековье. Кроме того, есть ещё один момент. Подошла ко мне здесь, в Благовещенске, тележурналистка. Она не знает ни пьесы, ни Вампилова. Попросила меня рассказать сюжет и кто такой мой персонаж. Не думайте, что нынешнее поколение хорошо знает драматургию Вампилова и его самого.

И одни подходили ко мне, говоря, что я сыграл лучше. Другие говорили, что сам спектакль был интереснее, чем фильм. Третьи просто говорили, что очень даже неплохо получилось. Но самый большой комплимент в том, что на каком-то отрезке времени каждый из них переставал сравнивать фильм со спектаклем. И ведь вспоминают-то всё равно только фильм, потому что больше нечего: пьесу-то никто не читал. В любом случае, сегодня Вампилов выходит к людям всё реже и реже. Один из комиссии фестиваля сказал, правда, что он видит уже двадцать четвёртую постановку по «Старшему сыну», но он не знанием своим похвалился, а только возрастом. Можно и пятьдесят постановок посмотреть. Но ведь важно исполнительство, важно режиссёрское решение. Я сочинил своего Сарафанова не пьяницей, не мужичишкой. Я оттолкнулся от его романтической натуры, от его мечтательской сущности, от его одиночества, чудачества. Над ним смеются, от него бегут дети, а он всё равно живёт надеждой и, выпивая свою чекушку, пишет свою ораторию «Все люди – братья». Парадокс.

Вполне осознанно! Нам всё твердили, что это бытовая история: дом, герань на окне, тряпка на швабре. Я счастлив, что вы это заметили: на каком-то этапе я должен был выйти на уровень шекспировской драматургии. И я уверяю вас, Вампилов тоже оглядывался на Шекспира, когда писал эту пьесу. Просто кидаться утюгом, сморкаться в занавеску и ругаться матом сегодня скучно. Это вчерашний день. Надо возвышаться, идти в трагизм, в «Лира». Тогда драматургия Вампилова начинает жить на другом уровне. И главное: ни у кого не было такого Сарафанова, который был бы родственником Лиру.

Она же – «Блудный сын» Рембрандта, который как раз и цитировал Тарковский. Это придумал Паша, в пьесе такого финала нет. Реплику Бусыгина: «Я опоздал на электричку» - говорит у нас Сильва. Сильва Боярского в фильме исчезает из действия подонком. Здесь он возвращается в гнездо. И в нём есть хорошее, и он может быть хорошим. Бусыгин возвращается молча. И падает на колени перед отцом. Решение очень спорное, сложное. Друзья Паши советовали убрать этот финал, сделать другой, полегче, светлее. Не знаю. Живём с этим финалом, тяжёлым, трудным. Спектакль этот – антреприза, а к этому слову принято относиться как к карусели в городском парке. Хотелось же начать просто-просто, в калошах, а потом возвыситься до высокого искусства. Поэтому звучит во время спектакля «Реквием» Латенаса, перекликающийся с моцартовским.

Знаете, тут интересная ситуация. Дело в том, что сегодня главный путь к зрителю – это сериалы. Я в них снимаюсь очень редко, и то выборочно. Поэтому мне постоянно говорят: «Что-то вас давно не видно». А я снимался! У меня есть картины!

Да я и был востребован! Но мы-то говорим о качестве, о событии. Нет событий. Я тружусь, и предложения есть, но они настолько рядовые, что… Как говорила Фаина Раневская «Королевства мне маловато! Развернуться мне негде!» А вообще я снимаюсь. Например, сейчас у меня небольшая, но очень заметная роль у Константина Худякова в фильме с рабочим названием «Ворята». Съёмки только-только закончились. Я там сыграл дядю Васю, очень трагическую фигуру. Там у меня монолог в девять минут, играю одним кадром.

Да, мне в пример приводили именно Алексея Петренко из «Двадцать дней без войны». Дальше, я сыграл ещё одну роль в пять съёмочных дней, очень сюжетный персонаж – профессор Чистяков в остросюжетном восьмисерийном фильме «Седьмая руна» Сергея Попова, с которым я работал на «Фурцевой». У меня в этом сериале есть эпизод, в котором я погружаюсь в шаманское действо и, работая с бубном, ухожу всем своим существом в страну тумана. В астрал. Далее, уже давно я снялся в боевике «22 минуты», режиссёр Василий Сериков. Пропала картина, лежит на полке. У меня там великолепная роль командира противолодочного корабля. Сейчас в компании «Вертикаль» заканчиваю съёмки в двух детских фильмах молодых режиссёров. Нет, я тружусь, но нет таких вулканических ролей, как Павел I, как Зуев-Ленин в «Комедии строгого режима». А был ещё «Остров»

«Брат» - это моя хрестоматия! Нет таких ролей, к сожалению. Надеюсь, они ещё случатся. Но я понимаю, что там мне было 39, 45, 50 лет. Сегодня мне 62 года. Найдётся ли такая роль, как в том же «Сынке» Ларисы Садиловой Народ не разглядел, а роль-то какая интересная была! Я там тоже сыграл отца, кстати. Мне иногда встречаются в дороге люди, которые смотрели этот фильм, благодарят. Значит, он мог бы быть интересен самому широкому кругу зрителей. Словом, теперь путь к этим самым зрителям лежит только через сериалы. С другой стороны, сериалы меняются. Новые технологии, огромные затраты, актёрам больше выделяют времени на работу. Есть рынок, есть и доход. Будет прибыль – можно и потратиться чуть побольше.

Мы его будем играть в Москве, в Театре киноактёра и, возможно, в Театре на Малой Бронной и в Вахтангова. В октябре точно будет показан. Потом, в ноябре, поедем на гастроли: Оренбург, Самара, Тольятти, Краснодар, Ростов-на-Дону, Воронеж, Липецк. В декабре в Минск поедем. Так что, если кто-то захочет посмотреть, пусть внимательно следит за афишей. Я ведь очень люблю этот спектакль. Мы в нём живём очень затратно, нервно, влюблённо друг в друга. Я такой компании не встречал давно, как я уже говорил. Один талантливее другого. Очень привязываешься ко всем, а это вредно, потому что всё равно нужно разбегаться. Нельзя привязываться, я это понял давно. И всё же - ничего не могу с этим поделать.