Такеши Китано: «С якудза всегда всё очень серьёзно»

У них долгая история. Но в Венеции я всегда нахожу что-то свежее. Зрители и критики в Венеции всегда ждут очень многого от моих картин. Настолько многого, что я часто ощущаю это давление. Каждый раз перед приездом я спрашиваю себя: «Интересно, в этот раз я сделал фильм, который всем в Венеции понравится?» И каждый раз это какой-то уникальный опыт. Я чувствую огромную благодарность Венеции, но какое же это напряжение всегда!

Знаете, есть такие программы по телевизору – про подводный мир. Там рассказывают, что бывают такие рыбы (акулы, например), которые должны плыть постоянно, иначе они умрут. Так и я. Всё время плыву, остановка - это смерть. Что касается Отомо, то тут всё тоже просто. Если фильм будет хитом, то продюсеры заставят его вернуться на экран.

Если посмотреть на кино исторически, то перед кино была фотография. Сначала фотографии размножили до такой степени, чтобы создалась иллюзия движения. Потом добавили к изображению музыку. Потом раскрасили фильм во все цвета. Получается, что развитие киноискусства всё время идёт путём добавления новых элементов к тому, что было прежде. Но есть и другая сторона. Я всё время размышляю о том, как вырезать всё ненужное: движения, звуки, музыку. И многие думают о том же. Получается, что эти два вектора сосуществуют в кино.

Я считаю, что фильмы о якудза похожи на военные фильмы. Якудза, подобно солдатам, рискуют своей жизнью. Только солдаты делают это ради своей страны, а якудза – ради самих себя. Несмотря на эту разницу, персонажи и там, и там каждый день сталкиваются с выбором между жизнью и смертью. Меня это всегда потрясало. Мне не кажется, что якудза очень умны. Комизм всегда проступает там, где есть переизбыток серьёзности, а в случае с якудза всегда всё очень серьёзно. Насколько мне известно, представители якудза раньше положительно реагировали на мои фильмы. Но недавно вышел закон, по которому обычному человеку запрещается общаться с гангстерами. Поэтому у меня не было возможности поболтать с ними и узнать их мнение.

Месть – это не значит, что я наношу вред тому, кто навредил мне. Тут всё иначе. Скажем, я не сразу стал популярным телекомиком, мне для этого понадобились годы. За это время накопилось прилично людей, которым я мог захотеть мстить. Во всяком случае, любить их у меня не было никаких причин. Но вместо того, чтобы атаковать этих людей тем или иным образом, я старался работать ещё упорнее. В результате почти все шоу на сегодняшнем японском ТВ имеют своими прародителями те шоу, которые я делал в 80-е. И мне, как комику, сознавать это – лучшая месть, которую только можно представить. То же и с режиссурой. Когда я много лет назад привёз в Венецию свой фильм «Фейерверк», никто на родине, кроме маленькой группы преданных поклонников-синефилов, не воспринимал мою работу серьёзно. Фильм получил «Золотого льва», и после этого отношение ко мне у всех резко изменилось. Это тоже была сладкая месть. Насчёт преданности – я не знаю. Может быть, приверженцы Каддафи были очень верны ему, но как только он потерял свою власть, они отвернулись от него. Поэтому преданность – это относительное понятие. А власть – это что-то, что ты получаешь, а потом оно от тебя уходит. Нечто преходящее. Положиться на власть нельзя. Вы знаете, что когда в Японии был проведён опрос, кого японцы хотят видеть премьер-министром, многие назвали меня? Представляете, как глупость?! Как можно такого, как я, помыслить во главе нации?

Мой метод обусловлен больше моим личным вкусом, чем амбициями. Если вы возьмёте классические фильмы о якудза 60 – 70-х годов, то увидите, что там много музыки, драматизма и масштабных сцен с боями, которые ведут к финальному поединку. Я же стараюсь всё сделать минималистично, до последнего вырезаю всё, без чего можно обойтись, - чтобы придать сценам твёрдость, жёсткость. Например, я «лишаю» гангстеров их семей, друзей, личной жизни, дополнительных эмоций. В диалогах это есть, но на экране не показано. То же и с музыкой. Я старался, чтобы её не было заметно, и она не отвлекала на себя внимание.

Я бы сказал, что он стал более дружественным к зрителю. Раньше я делал меньше кадров, и они были длиннее, и планы был более общими. В последние годы я делаю больше кадров средней длины. В «Беспределе 2» камера часто движется , а раньше я себе такого не позволял. Раньше моя камера всегда стояла на месте.