О второй и третьей части франшизы «Лёд»

У нас не было желания придумывать историю по диснеевским канонам, где по сути то же самое, но погуще. Мы решились на продолжение, когда стало понятно, что мы можем делать в этой же вселенной другое кино — в ином жанре, с другим режиссёром, с персонажами второго плана из первого фильма. А вот с третьей частью было ещё сложнее... единственная интенция, которая позволяла психологически спокойно к этому подходить и надеяться на то, что это получится, это ощущение какой-то незавершенности: как авторы мы героям счастья не дали всё-таки. Мы им подарили надежду на счастье, но не счастье.

Об эмоциональном накале фильмов

Мы не специально плодим эти трагедии. Но что делать, если эти герои сами умирают, сами вот так себя ведут? Мы не намеренно это делаем. Героя мы не можем куда-то подтолкнуть, мы просто создаём обстоятельства, в которых он живёт. Так случилось и тут. У нас нет желания делать из этого какую-то жесть и рассказывать каждую новую серию, какие ужасные трагедии с ними происходят. Хочется просто пожить с этими персонажами, испытать что-то позитивное... это же вообще не про трагедии история. Но так устроена драматургия, что это всегда амплитуда между сильными переживаниями и огромной надеждой. Вот мы на горке, карабкаемся наверх, а вот уже падаем в небытие... но виднеется соломинка, и мы цепляемся за неё. Чем больше амплитуда, тем круче.

Об отце Нади

Мы вроде бы сделали вид, что папа головой понял, что нужно отпустить дочь и дать ей возможность заниматься тем, что она любит. Но давайте посмотрим правде в глаза. Ну, понял он это, но что он чувствует? А сердце его что говорит? Всё-таки, скорее всего, что-то совсем другое. Потому что, когда твоя дочь растёт... Я это хорошо по своей вижу, она занимается фигурным катанием, и мне страшно до безумия, и ему тоже наверняка страшно. Наверное, вот это мы не раскрыли, не дорассказали. Это как раз та тема, которая есть в третьей части.