Юрий Стоянов рассказал, как сыграл в «Брате 2»

«Такие фильмы Балабанова, как “Брат” и “Брат 2”, конечно, созданы для успеха. Тогда прокат не знал нынешних миллиардных сборов. Всё было иначе. Но прелесть фильмов Балабанова в том, что они, невероятно запечатлевая настоящее, становясь летописью, очень нацелены в будущее. И чем дальше, тем успешнее они идут. В результате, по прошествии лет, эти фильмы становятся любимыми. Но не сразу. Когда я посмотрел первого “Брата”, а это один из моих любимейших фильмов Балабанова, я был потрясён. Я понял, что время показано не было так больше ни в одном фильме. Это его умение схватить каким-то очень простым языком, очень простыми средствами очень-очень важное. А главное – типы, в которых отражалось время. Герои. Хотя киллера вряд ли можно назвать героем фильма… но для 90-х их делали главными действующими лицами. В “Брате 2” он уже действует не как герой нашего времени, а как герой жанра. С моей точки зрения.

«Моя роль в этой картине до смешного мала. Я всего-навсего озвучил этого замечательного человека – таксиста. И главное, до сих пор не понял, зачем я его озвучил? Меня на озвучание привёл Витя Сухоруков. Это был первый и последний раз, когда я виделся с Балабановым, а ощущение такое, будто бы я его знаю со школы. Я послушал, как в фильме говорит наш эмигрант-таксист полуодесским говором. Очень органичный человек, замечательно всё сыграл. Я спрашиваю Балабанова, зачем нужно переозвучивать. Он отвечает, что долго объяснять, и чтобы я считал, что здесь есть технический брак. Там, действительно, слышно было брак по звуку. Я думаю, они писали в очень бюджетных сложных условиях в Америке, полулегально. Залезали просто в машину с камерами. Я так думаю. «Ну, давай, снимай, полиции нет, никого нет». И вот он едет: «Что такое? Куда ты прёшь?» (изображает персонажа из фильма). Мне сказали, добавить чуть больше Одессы. Мне это очень легко далось. Я это слышал с нуля лет до семнадцати, пока жил в Одессе. Мне и играть-то особенно ничего не нужно было – всё сделано за 40 минут. Балабанову было нужно, чтобы я добавил немного южной мелодии, добавил крикливости, умения взвиться с нуля без повода. Это такая эксцентричность на грани истерики и ненависти. Ко всему. Повод абсолютно любой. Не важно. Зебра нарисована, птица пролетела, двенадцать часов дня на часах, пассажир сзади, мама с коляской слева – не важно. Никто никого не подрезает. Сам факт существования вообще жизни, людей, человечества – всего кроме этого человека. Вот это всё – раздражающий фактор. Это и означает «добавить Одессы». Знаете, описать это можно нехорошим словосочетанием, но это называется «на пердящем пару». Но ровном месте он может час не закрывать рот. Но только нужно помнить, что это не просто форма, а что за всем этим, конечно, стоит беда. Уехал – что там орал, что здесь орёт. Зачем было уезжать? Он ненавидит всё, а в Америке в два раза больше, потому что ехал за другим. А ответы – в нём самом, а не в Америке и не в России. Ему просто везде будет плохо».

«Ещё до того, как мы познакомились с Балабановым, мне казалось, что он такой умно и сложно изъясняющийся человек. А это режиссёр, который абсолютно точно знает, что ему нужно. И для этого нет потребности вести длинных бесед. Он делает очень точечные и простые замечания. Но опять же – я не Гамлета сыграл. Мы говорим о скромном озвучании эпизода. Так вышло, что картина вошла в историю кино. Замечания такого рода: тише, громче, быстрее. Он ведь говорит с профессиональным артистом. Поэтому, когда Балабанов говорил «добавь Одессы», у вас это вызвало бы вопросы, а у меня нет».

«Политическую позицию таксиста я, если честно, не разделял. Там ещё были слова: “Горбачёв страну…” и плюс глагол определённый. Это вообще удивительное свойство Балабанова… Не литературную форму найти, а абсолютно адекватную тому, что происходит на кухнях. Поймать настроение и очень точно сформулировать очень простыми словами то, что говорили люди в это время, то, что они чувствовали. Если нужно грубое слово, оно всегда было, потому что его нельзя было выбросить. Моё отношение к тому времени было другим, потому что я из того небольшого количества людей (к большому сожалению небольшого, ведь большая часть была в беде, в бедности и растерянности), а мы в это время с моим партнёром состоялись. Всё, что у нас произошло, произошло в это время».

«Мне кажется, персонаж Бодрова – находка феноменальная. В чём талант режиссёра? Я сценарий не видел, представляю его, слышу, если так можно сказать. Придумать, чтобы именно такой мальчик, такой в очках, такой “эмгэушный”, такой интеллигентный должен сыграть Данилу… Знаете, распределение ролей – это уже концепция спектакля. Вот вы, например, увидели сценарий “Брата 2” – и представили себе совершенно других артистов, физически других. Как Балабанову удалось найти такой уровень обаяния, скромности, застенчивости? И ведь Бодров не играл другого человека. Балабанову нужно было, чтобы Багрова полюбили. Он понимал, в чём сила. А сила ведь не только в деньгах, как у него в фильме, сила ещё и в любви зрителя. Зритель прощает этому персонажу поступки, которые не простили бы ни одному другому. Потому что это Бодров. Вы знаете, Данила ведь в Америку поехал не потому, что он бежит от внутренних проблем. У него брат – настоящая проблема, он олицетворяет все проблемы разом. Данила едет в Штаты за очень простой вещью. Обидели друга, отняли деньги, а потом и вовсе убили. Всё происходит по законам жанра. Он едет, чтобы восстановить справедливость очень простым способом – забрать и убить».