Карен Шахназаров: «Современная тенденция – создание псевдожизни»

Я не могу сказать, что сильно внедрён сегодня в систему образования, потому что сам не преподаю. Если говорить о том, чего не хватает нашему кинематографу, то у нас вроде бы много относительно молодого кино, а вот историю рассказать некому. Когда дело касается рассказа крепкой истории, то оказывается, что очень мало режиссёров умеют это делать. У нас проблема с уровнем профессии, ремесла. На мой взгляд, найти режиссёра, который смог бы внятно сделать картину и рассказать историю, очень сложно. Почему это происходит – сказать не могу. Это общая проблема российского и советского кино, она идёт из глубины генетики. Правда, в советские времена историю заставляли рассказывать, но вообще это всегда была проблема. Американцы, к примеру, умеют рассказывать истории, ну а в русском кино всегда была богатая образность. Нужно сказать, что образ в кино вообще придумали советские режиссёры Эйзенштейн, Пудовкин, Довженко. Они создали кинематографическую образность. И этой образности не было у американцев. Они у нас много заимствовали. Не случайно, любимый фильм Мартина Скорсезе – «Я – Куба».

Многое идёт от элементарного отсутствия начитанности. Нужно читать классику и вообще больше читать. Во времена российских классиков умели писать истории. Молодые люди думают, что когда им советуют читать книжки, то на самом деле читать их нет смысла. Я из книг всегда что-то извлекаю. Когда читаю, я смотрю, как это написано и что я оттуда могу для себя взять. Например, «Севастопольские рассказы» Толстого я считаю вершиной того, что он мог написать. По драматургии это настолько современно, что кино начинает обращаться к этой конструкции только сейчас. Если ты читаешь книги с такой задачей, то ты сможешь для себя что-то прояснить. Для того чтобы рассказать историю, нужно сначала понять, как её рассказывать. А для того, чтобы понять, нужно читать лучшие произведения. Можно обратить внимание и на филигранно написанные сценария – Куросавы и Феллини, например.

Я никаких особых тенденций не вижу, честно говоря. Я думаю, что в современном кино, как вообще в современном искусстве, если оно вообще есть, сейчас нет никаких тенденций. С искусством большие проблемы. Чтобы были тенденции, должна возникнуть какая-нибудь мощная общественная идея, которая зажигает, и за которой следуют. Но такой идеи нет. На фестивале привели в пример «Дюнкерк»: я знаю, что он многим нравится, но это ужасное кино. Оно ни о чём. Оно бессмысленно. С кем они воюют? Кто с кем воюет? Я не понимаю, что происходит, от кого они бегут. Там нет войны – три самолёта летают, по которым я должен понять, что они с немцами воюют. Это одна из самых трагичных страниц Второй мировой. Про Дюнкерк, помню, была замечательная картина с Бельмондо ещё. Можно было сделать картину о жизни, о смерти, а из этого сделали не пойми что. Но раз нравится, значит, выросло поколение, которому этого хватает. Оно даже не задумывается. А про концовку вообще ничего говорить не буду. Ни характеров нет, ни людей, ни судеб. И такие фильмы создаёт новое поколение, которое питается не от жизни, а от виртуального мира, в котором живёт молодёжь. Оно живёт в интернет-мире. В этом и есть разница. Вот это, видимо, тенденция – создание псевдожизни. В современном кино вообще ничего нет про жизнь. Наверное, просто стало не интересно снимать про людей, про то, как они живут. Обесчеловечивание культуры. Для молодого поколения это очень опасно. Это может привести к тому, что для этого поколения, выросшего в виртуальном мире, очень легко будет нажать на красную кнопку – и тогда полетят ракеты.

Пока занимаюсь продюсированием картины – называется «Мечта Жени-террориста». Сейчас идёт съёмочный этап.

Процесс продолжается вот уже три-четыре года, и с этим нужно что-то делать. Вроде бы сейчас порубочный талон получили, вроде бы начинают что-то делать, они готовы, но всё же. Так много разных согласований. Мы выступаем как заказчики. Если стройка произойдёт, то для «Мосфильма» начнётся новый этап. Но всё уж очень долго. Бюрократия. Вроде бы сейчас уже должны начать строить комплекс – хранилище для костюмов. То есть у нас будет склад, где мы будем хранить костюмы и реквизит. То, что сейчас у нас есть, построено в советское время, и оно совершенно не приспособлено. Будут построены два больших павильона, у нас таких на территории до этого момента не было. Будет построен большой киноконцернтный с выходом на Мосфильмовскую улицу. Там можно будет и кино показывать, и концерты делать – то есть такой культурный центр.