Эта иррациональная, немотивированная жестокость парадоксальным образом делает зрителя равнодушным к злу, а само зло совершенно не страшным. Это и есть ноу-хау русского хоррора: зло тут вызывает не ужас, а смех — именно из-за натужных попыток нагнать страху. Получается какой-то клюквенный хоррор, точнее, вместо хоррора получается Оруэлл, причем он ещё и пританцовывает и припевает как бы в народном стиле. И тут мы приходим к странным выводам: страх и ужас возникают только на контрасте с нормой; а если нормы — логики, системы — нет, то и антинорма неубедительна».

Гоголевские чудовища выведены так, словно заимствованы из японских фильмов ужасов, к украинскому фольклору всё это имеет мало отношения. Но за счёт этого хода зрителю, особенно если он смотрел мало японских хорроров, многие сцены могут показаться действительно страшными, а это фильму только в плюс. Видения Гоголя эротичны (в фильме часто можно встретить умеренную «обнажёнку») и пугающи, и пусть это решено почти всегда незамысловато, но они работают – и они совсем не типичны для российского телевизионного кино. Они составляют и самую сильную сторону сериала, потому что детективная, любовная и драматическая интриги здесь существуют больше для галочки, это совсем не двигатель сюжета, и, например, в конце первой серии интересно не то, что будет дальше с героем и когда именно он найдёт загадочного убийцу, а то, что ещё он узнает в следующем видении. Драматургия выстроена так, что мы живём от грёзы к грёзе протагониста, досадливо отмахиваясь от мистических историй о серийном убийце и его помощниках».

Разве что лукавая ирония писателя подрастерялась — юмор есть, но в изрядной степени основывается на гэгах и опять-таки отсылках, например когда герой Олега Меньшикова говорит: «А не хлопнуть ли нам по рюмашке?», передавая привет «Покровским воротам», с которых началась слава актёра. Да и фирменный гоголевский нос куда-то делся — не тот, который сбежал от коллежского асессора Ковалёва, а тот, который украшал лицо самого писателя, выступая на нём этакой архитектурной доминантой. У Александра Петрова — исполнителя роли Гоголя — и нос, и внешность в целом совсем другие; сценарист фильма даже поначалу считала его лютым мискастом, а режиссёр с продюсерами подумывали о пластическом гриме. Но в итоге подошли к этому так же, как и к экранизации в целом: не стали добиваться точного сходства, выкатили версию по мотивам — и получилось пусть не шибко-то похоже, но на свой лад занятно».

Давайте начнём с того, что не надо в этом фильме искать подлинного Гоголя. Да, кино использует его, как главного героя, опирается и заимствует многое из его произведений, но не стоит ожидать пересказа «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Этот фильм нужно воспринимать, как фэнтези в духе Гоголя. Казалось бы, сочетать такие вещи довольно тяжело, но у режиссёра Егора Баранова получилось объединить рассказы Николая Васильевича и современный образ тёмного фэнтези. И получилось весьма неплохо. Но, конечно, есть над чем работать, а еще есть один маленький ньюанс. Это многосерийный фильм, и не факт, что остальные серии смогут удержать планку.
(...)
Кино получилось безумно стильным и атмосферным. Да, сейчас появятся какие-нибудь историки моды и скажут, то что половина одежды не соответствуют тому времени и так далее. Но, как я уже говорил, это отдельный фэнтезийный мир, и выглядит он достаточно правдоподобно».