Франсуа Озон: «В мои планы входило рассказать историю любви»

Кино – это же фабрика грёз, как ни крути. Там всегда должно оставаться место для надежды. Поэтому я делал немножко сказку, которую можно было закончить чем-то вроде: «И жили они долго и счастливо, и детишек у них народилось много» - и т.д. Я понимаю, что общество сегодня не готово принять ту форму свободы, которая нужна моим героям. Но кино для того и создано, чтобы говорить не только о том, что есть, но и о том, что возможно. Прогресс остановить нельзя.

Я пытался сделать это в течение двадцати лет, но никак не получалось: рассказ Рут Ренделл захватил меня сразу и не отпускал. Правда, вначале я планировал ограничиться короткометражкой. Но у меня не получилось найти денег, а главное – актёра, который мог бы сыграть в таком фильме. Недавно я снова вспомнил тот рассказ и решил к нему вернуться. Только кое-что пришлось изменить. Рассказ-то как раз заканчивался печально, а меня это не устраивало. В мои планы входило рассказать историю любви, так что убийство пришлось отменить.

Я понимаю, почему вы так ставите вопрос. Действительно, Ромен Дюрис – это актёр того же поколения, что и я. Мы практически одновременно пришли в кино. Мне он всегда очень нравился, я следил за его творчеством и мечтал его снять когда-нибудь. Но мне нужно было найти для него интересную, трудную, настоящую роль. Роль Давида/Вирджинии требует от актёра огромной внутренней свободы, открытости, нужной для игры в переодевание и всего, с этим связанного. Когда я рассказал об этой задаче Ромену, он был необычайно воодушевлён ей. Я его лично гримировал, подбирал ему парики и одежду, и видел, какое огромное удовольствие он испытывает от этого вызова. Каждый раз, когда какому-то актёру в его карьере выпадает сыграть женщину, он решает это по-своему. Ромен решил блестяще, я считаю.

Не исключено, что тут присутствует какой-то личный мотив. Надо будет как-нибудь серьёзно поразмыслить. Но вообще, сам мотив проживания травмы, утраты – или попытка выжить после экзистенциального слома кажутся мне очень интересными для драматургических решений на экране. Может, поэтому меня так интересует этот образ. Например, у меня был когда-то фильм «Под песком», где у героини, которую играет Шарлотта Рэмплинг, исчезает муж. И она выбирает неожиданный выход: начинает жить с призраком. Понимаете, о чём я? Такие персонажи всегда очень трогательны. Они не безумцы, не извращенцы, они лишь ищут способ выжить, выйти из ситуации предельной трагедии. Герой Ромена Дюриса, Давид, пытается сделать то же самое. Жена умерла, а он остался с маленьким ребёнком на руках, следовательно, ему нужно заменить ребёнку мать. Он надевает блузку жены, чтобы ребёнок почувствовал запах матери, а потом Давид понимает, что блузкой дело не ограничится. В нём самом живёт женщина – наряду с мужчиной.

И мужчина, и женщина одновременно. В этом и интерес для меня. В одном человеке борются два начала, ему нельзя сразу приклеить ярлык. Могу себе представить, как тяжело было играть Ромену. Его Вирджиния – персонаж явно экстравертный. Давид – интроверт, который даже на улицу предпочитает не выходить. Герою нужно найти баланс между двумя своими природами, создать себя самому, решить, кто он на самом деле.

Даже не столько с Фрейдом, сколько с этими постоянными упрощениями и клише, когда речь идёт о живом человеке. Поэтому главная героиня, растерянная при встрече с переодетым Давидом, начинает на автомате задавать ему вопросы о его матери и детстве. Ей просто больше ничего в голову не приходит, а разобраться всё же как-то нужно. Но с Давидом это не работает! Нет у него никакого подавленного чувства вины, которую он хочет компенсировать, переодеваясь в женщину. Напротив, он очень легко относится к своей слабости и произносит одну важную фразу: «Когда я переодеваюсь в женщину, мне дозволено всё, что запрещено делать мужчине». Вот вам и объяснение.

Это трудный вопрос, и я тут могу отвечать только за себя. Скажем, я не считаю, что развенчиваю какие-то фундаментальные табу. Я, фактически, только говорю, что общество одевает мальчиков в голубое, а девочек – в розовое. Но есть люди, которые хотели бы избежать такой биполярности, которую им навязывают. У каждого должна быть свобода строить свою идентичность так, как он хочет. Дальше моя мысль не движется. В этом фильме, по крайней мере.

Блокбастер я бы снял с радостью. Возможно, имеет смысл переехать в Россию, чтобы найти на него деньги. Если же серьёзно, то меня вообще привлекают сложные и тонкие переживания, проявления чувств, эмоций. Я часто думаю об этом. Поэтому и фильмы такие.